О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

Принцесса с легкой улыбкой приняла слова благодарности и не стала ничего объяснять брату. К чему? Но сама богиня прекрасно сознавала, если бы члены королевской семьи не ощутили божественным чутьем своего кровного и духовного родства с Кэлбертом, если бы не почувствовали с первых же минут встречи, как это произошло с ней, предопределенности, высшей правильности того, что в семью должен войти новый брат, не помогли бы никакие уговоры, мольбы, строгие взгляды и уловки. Любые ухищрения бессильны против чуткой интуиции богов, склоняющихся только перед волей Творца. Ныне сама Элия и ее родичи переживали момент кристальной чистоты, когда душа трепещет в нитях Мироздания, когда все происходит так, как должно и иного быть не может. Они не могли поступиться этим чувством и во имя пустых условностей, к которым так привязаны люди, отвергнуть того, кого привели в семью Силы Судьбы.

Остальные братья, вслед за Мелиором и сестрой тоже стали от души поздравлять пирата. Конечно, с одной стороны они не могли не ревновать к появлению незнакомца, к которому столь явно выражала симпатию Элия, но с другой, мускулистый смуглый парень был их братом. Мужчины чувствовали зов крови и гордились Кэлбертом, как самими собой. Его ужасная репутация только утверждала семейство Лимбера в стремлении принять пирата в свои ряды. А насчет расположения Элии, так уж между собой боги всегда могли разобраться по-родственному. Примерно такие рассуждения проносились в головах лоулендцев, не считавших нужным вдаваться в метафизические объяснения происходящего и подвергать свои поступки глубинному психоанализу. Они с искренним задором собирались продолжить знакомство за накрытым к официальному обеду с эндорским послом столом, раздавить несколько (десяток, другой, третий, а может и больше) бутылочек лучшего лиенского винца и выслушать занимательную историю знакомства с Кэлбертом. Что историю будет занимательной, боги были абсолютно уверены!

Забытый всеми (такое с ним случалось крайне редко) герцог Лиенский понял, что ничего интересного, например большой свары между королевскими сынками, не ожидается, и счел за лучшее поспешить домой, пока принц Энтиор не заметил, кто еще находится в зале. На данный момент приключений, пришедшихся на каждый квадратный сантиметр шкуры, хватило даже авантюристу Элегору. В ближайшие несколько часов он не жаждал ничего более интригующего, нежели свидания с огромной, полной прохладной воды ванной и каким-нибудь мылом. Юноша подумал, что вовремя скрылся, успев до телепортации услышать хрустальный звон бокалов и просительный, подрагивающий от любопытства голос сплетника-Рика:

— Сестра, брат, не томите, рассказывайте же! Где вы познакомились и почему прибыли из пустыни. Где вы нашли пустыню в океане, если вы действительно были в пустыне. А?…

Но священным намерениям лоулендцев касательно крупного банкета в честь нового родича в следующие несколько минут было не суждено воплотиться в жизнь. Как всегда не совсем во время и не совсем к месту вмешался Источник Лоуленда. Послав в обеденный зал мощную иллюзию своего присутствия, замерцавшую цветными искрами по стенам, а потом и частично воплотившись в виде некоего плазменного солнца, зависшего посередине зала и испускающего радужные протуберанцы, Источник торжественно провозгласил:

— Приветствую вас, семья Хранителя Мира Узла Лоуленда! Кэлберт, тебе выпала честь посетить наш грот и принять посвящение. Мы приглашаем, — это прозвучало, как 'приказываем', - тебя, принц, прибыть в Сады Всех Миров не позднее завтрашнего дня!

Пират, не столь опытный в общении с Силами, как сестра, счел за благо склонить голову в знак согласия и почтительно промолчать.

Выдержав многозначительную паузу, Источник добавил, подпустив к официальным интонациям побольше тепла и почти отцовской гордости:

— Вы отлично выдержали испытание пустыней и кровью, дети Лимбера.

— Отлично выдержали испытание, дерьмовый ты ублюдок!? — грубо прерывая патетичное выступление, возмущенно завопила принцесса, ее ничуть не затупленные, а скорей даже отвердевшие, отросшие и заострившиеся за время пребывания в пустыне ноготки на изящных пальчиках, кажется, удлинись еще больше, словно готовились жестоко поцарапать чью-нибудь физиономию. — Я едва не загнулась в этой душной парилке. Что за слащавую чушь ты несешь!