О гвоздях

Мелким объектом стала Танька — еще одна моя одноклассница. Прекрасная, с огромными наивными глазами и пушистыми, черными как смоль, ресницами, с длинными густыми, спадающими волной волосами, Танька, уже будучи в шестом классе, негласно заняла титул самой красивой девушки школы и всего района. Ее любили абсолютно все парни нашей школы, с ней хотели встречаться старшеклассники и даже студенты, она собрала вокруг себя самых популярных, как это у нас называлось, школьников. Сейчас все они обыкновенные продавцы, шоферы, строители, кто-то в тюрьме, а кто-то в семье, и никто не отличается умом. Но тогда… Тогда они были звездами. Только девушки из этой компании могли вызывающе одеваться в умопомрачительно короткие юбки и платья, издеваться над другими школьниками и молодыми учителями, орать и громко и призывно хохотать в коридорах, флиртовать с парнями и ходить на школьные и районные дискотеки. Только парни из этой компании могли ночью напасть на одинокого пешехода и ограбить его, могли толпой избить не понравившегося парня и по одному оттаскать за волосы других девушек, не входящих в этот круг. Танька была главной среди них — дозированно умная, настолько, что ума и изобретательности хватало только на задирания других девушек и парней а также на обсуждение последнего шоппинга, мелкая, злобная, визжащая и орущая, когда что-то было не по ней, как чихуахуа, которая может только мерзко облаять, а все остальное доделает за нее большой хозяин. Танька никогда не была мне интересна. Мы не общались с ней и не дружили. Пожалуй, только иногда, когда кто-либо имел наглость с ней спорить и ее милое хрупкое личико с трогательными глазками резко превращалось в морду разгневанной фурии, я ухмылялся про себя.

Венечка же имел несчастье влюбиться в нее. И вся святая Венечкина любовь, которая, возможно, пришла в этот мир всего лишь однажды, чтобы спасать людей от смерти, уныния, печали и горя и принести им надежду на счастье, — вся эта великая любовь сосредоточилась на самом мелком и отвратительном, насколько можно это вообразить, объекте.

Он говорил мне, что полюбил ее еще с детского сада. Он говорил мне, что любил ее всю свою жизнь с самого рождения. Венечка любил Таньку безмерно, бесконечно, не обращал внимания на ее недостатки, на ее оскорбления и смешки. Она унижала его на глазах у всей школы, она играла с ним, издевалась, а он все прощал. И продолжал любить. Танька возглавляла травлю Венечки в нашем классе — она злобно смеялась, остальные подхватывали, а Венечка все сносил, иногда с тихими слезами, иногда с до боли жалостливыми глазами, иногда с истеричными драками, в которых его избивали. Я даже не представляю, как ему было тяжело. Но он упорно твердил мне, что живет только для нее и что сделает все, чтобы она была счастлива.

А Танька… Танька и так была счастливой. Встречаясь с несколькими старшеклассниками и студентами, она очень скоро, что называется, "пошла по рукам" и заработала в школе и районе определенный статус. Она видела в людях только предмет, при помощи которого можно добиться своих целей, и в десятом классе несколько раз предлагала мне свои услуги за то, что я напишу ей экзаменационный реферат, доклад или контрольную.

Не скажу, что мы с Венечкой дружили с детства. Скорее, наоборот: как раз в детстве я неосознанно сторонился его, предпочитая играть и общаться с более смелыми и шустрыми мальчиками. Но, в шестом классе я, погрузившись с головой в книги и гулянья, я в школе вдруг начал испытывать некоторый дефицит общения. Хотя бы для того, чтобы знать, какой сейчас урок, изменили ли расписание и что случилось с учительницей географии, я сначала сел за одну парту с Венечкой, потом мы стали общаться, а через некоторое время стали хорошими товарищами. По окончании школы я мог назвать его своим другом. Мне никогда не нравилась его робость, иногда его тупость в некоторых вопросах и слабость во всех, но я сознательно с ними мирился и иногда даже оправдывал Венечку.

Так мы дожили до 11 класса: я — в своей взаимной любви к книгам и друзьям вне школы, Венечка — в любви к Танечке, Танечка — в любви… Я даже не знаю, что любила Танька. За прошедшие 11 лет я так и не потрудился узнать ее поближе, благо, и она не предпринимала никаких попыток. Я относился к ней как к манекену в магазине — равнодушно: стоит себе на витрине в красивом платье, и не замечаешь его, только аккуратно обходишь мимо, чтобы случайно отвалившаяся рука не упала тебе на ногу. Иными словами, нам было совершено все равно друг на друга, и этим равнодушием были довольны мы оба. И хотя Венечка все еще любил Танечку — и даже это "все еще" у Венечки было, по-моему, больше, чем то чувство, которое я когда-либо испытывал к женщинам — школу мы закончили относительно хорошо, а я даже надеялся, что со временем он забудет ее и найдет себе нормальную девушку.