О, Иерусалим!

Однако другие руководители Еврейского агентства поддержали Голду. И вот через два дня Голда Меир в лёгком весеннем платье и с дорожной сумкой в руках прилетела в Нью-Йорк.

Был промозглый зимний вечер. Она собиралась в такой спешке, что не успела съездить в Иерусалим и взять свои тёплые вещи.

У женщины, которая прилетела в Америку за миллионами, в сумочке лежала одна десятидолларовая бумажка. Когда изумлённый таможенный чиновник спросил её, на что она собирается жить в Америке, Голда ответила:

— У меня здесь семья.

Два дня спустя Голда Меир выступала в Чикаго перед собранием выдающихся членов этой семьи. Это были лидеры Совета еврейских организаций, съехавшиеся из сорока восьми штатов.

Их конференция и приезд Голды Меир в Америку совпали по времени совершенно случайно. И теперь в зале ресторана чикагского отеля перед ней сидело большинство крупнейших финансовых магнатов американского еврейства — те самые люди, к которым она была послана за поддержкой.

Перед дочерью плотника с Украины стояла труднейшая задача. С 1938 года она не была в Соединённых Штатах. Во время прежних приездов она встречалась в Америке почти исключительно с пламенными сионистами и социалистами, такими же, как она сама. А сейчас перед ней сидели еврейские лидеры, исповедовавшие самые разные взгляды; к сионистским идеалам многие из этих людей были совершенно равнодушны, а некоторые даже враждебны.

Её друзья в Нью-Йорке убеждали её постараться избежать этой встречи. Руководство Совета еврейских организаций не было сионистским. На Совет оказывали сильнейшее давление его собственные учреждения в США: больницы, синагоги, культурные центры, которые остро нуждались в средствах. Еврейским организациям Америки, как уже понял Каплан, надоело постоянное попрошайничество из-за границы. Но Голда настаивала. Она позвонила в Чикаго Генри Монтору, директору Объединённой еврейской компании, и несмотря на то, что список ораторов был давно утверждён, добилась права выступить на конференции. Затем, задержавшись в Нью-Йорке лишь для того, чтобы купить зимнее пальто, Голда отправилась в Чикаго.

— Вы должны мне поверить, — сказала она участникам конференции, — что я приехала в Америку не только для того, чтобы спасти семьсот тысяч евреев, которым грозит гибель. В недавние годы еврейский народ потерял шесть миллионов человек, и с нашей стороны было бы самонадеянно напоминать мировому еврейству о том, что ещё семьсот тысяч евреев в опасности. Это и так ясно. Однако если эти семьсот тысяч евреев останутся в живых, то вместе с ними останется жить мировое еврейство, и его свобода будет обеспечена навеки. Но если они погибнут, то едва ли можно сомневаться, что в скором времени не станет еврейского народа вообще, и все наши надежды будут развеяны в прах.

Через несколько месяцев, продолжала Голда Меир, — в Палестине возникнет еврейское государство. Мы начинаем борьбу за его создание. Это естественно. Мы заплатим за него своей кровью. Это само собой разумеется. Лучшие из нас падут, — это бесспорно. Но также бесспорно и то, что наша воля к победе не будет сломлена, сколько бы захватчиков ни вторглось на нашу землю. Однако эти захватчики придут с пушками и танками. А против пушек и танков недостаточно одного только мужества.

И Голда Меир объявила, что она приехала к американским евреям за двадцатью пятью — тридцатью миллионами долларов, необходимыми для оснащения армии, без которой невозможно противостоять регулярным армиям арабских стран.

— Друзья мои! — сказала Голда Меир. — Мы живём на коротком дыхании. Когда я говорю вам, что деньги нужны немедленно, это не означает, что они нужны через месяц или через два месяца, это означает — сегодня.

— Не вам решать, — сказала она в заключение, — продолжим мы нашу борьбу или нет. Сражаться будем мы. Евреи Палестины никогда не вывесят белый флаг, не сдадутся на милость иерусалимского муфтия. Но вам предстоит решить: победим мы или муфтий.

В зале воцарилось молчание, и на какое-то мгновение Голде показалось, что она провалилась. А затем все встали, и грянула овация. Не успели стихнуть аплодисменты, как к Голде Меир стали подходить первые жертвователи. Ещё до того, как подали кофе, ей было обещано больше миллиона долларов.

Многие предлагали ей получить деньги наличными — совершенно небывалое дело. Другие стали сразу же из отеля звонить в свои банки и договариваться о личных займах на ту сумму, которую они рассчитывали позднее собрать у себя в общинах. К вечеру Голда Меир могла телеграфировать в Тель-Авив Бен-Гуриону: убеждена, что можно собрать в Америке двадцать пять «стивенов» — то есть двадцать пять миллионов долларов (это кодовое слово было выбрано в честь американского сионистского лидера рабби Стивена С. Уайза).