О, Иерусалим!

Со времени конференции Арабской лиги в Каире в декабре 1947 года Хадж Амин эль Хусейни настаивал, чтобы всё оружие и деньги, собранные Лигой, были предоставлены в его распоряжение. В начале февраля муфтий приехал в Дамаск, в штаб иракского генерала Исмаила Сафуата Паши, назначенного главнокомандующим арабскими вооружёнными силами, которым предстояло вторгнуться в Палестину. В Дамаске муфтию предстояло решить две задачи. Во-первых, он хотел преобразовать Арабский верховный комитет Иерусалима в палестинское Временное правительство, которое собирался противопоставить Еврейскому агентству. Во-вторых, он собирался настоять на отмене принятого в Каире решения о создании добровольческой Освободительной армии. Эта армия, набранная из добровольцев арабских стран, руководимая из Сирии, должна была начать в Палестине партизанскую войну ещё до ухода британских войск. Если же не удастся помешать формированию этой армии, Хадж Амин надеялся, по крайней мере, провести на пост командующего кого-нибудь из своих ставленников.

Однако муфтий добился немногого. Исмаил Сафуат Паша обвинил его в растратах, хищении оружия, кумовстве и назначениях на ответственные посты ни на что не пригодных людей. На одной из встреч Сафуат кричал, что приспешники муфтия присвоили деньги и оружие, достаточные для того, чтобы в одной только Хайфе содержать две тысячи бойцов, тогда как на самом деле там действует всего каких-нибудь две сотни человек.

Единомышленники и соратники муфтия понимали, что в дни, когда общественное мнение, потрясённое нацистскими зверствами, повсеместно поддерживает сионистов, борьба палестинских арабов вряд ли привлечёт к себе симпатии народов мира. Тем более что эту борьбу возглавляет человек, сотрудничавший с Гитлером. Враги муфтия в Арабской лиге не желали, чтобы в его руках оказалось слишком много оружия.

Британское правительство не сомневалось, что приемлемое решение палестинского вопроса можно будет найти только в том случае, если им займутся более ответственные правители арабских государств, чем такой скомпрометированный человек, как муфтий. Англичане дали понять Аззаму Паше, генеральному секретарю Арабской лиги, и сирийскому премьер-министру Джамилю Мардаму, что они будут против Освободительной армии, если та окажется под контролем муфтия, но займут более примирительную позицию, если этой армией будет руководить кто-нибудь другой.

Столкнувшись со столь серьёзной оппозицией. Хадж Амин почувствовал, что его планам угрожает серьёзная опасность.

Вдобавок король Абдалла вообще не желал руководимого муфтием правительства. Между тем создание Освободительной армии шло полным ходом, и этот процесс уже нельзя было остановить.

Было ясно, что когда армия вырастет, именно туда потекут оружие и деньги Арабской лиги. После долгих и яростных споров, кипевших на совещаниях под председательством сирийского президента Шукри Куатли, на армию была возложена ответственность за военные операции по всей территории северной Палестины. Правда, Абдул Кадер Хусейни сохранял контроль над зоной Иерусалима, а другой верный сторонник муфтия — над окрестностями Яффы, но тем не менее настоящая власть ускользала от муфтия. Однако самым тяжёлым ударом явилось назначение на пост главнокомандующего Освободительной армией ливанца Фаузи эль Каукджи, сражавшегося в Палестине против англичан ещё во время Первой мировой войны. Фаузи Каукджи служил в турецкой армии вместе с пруссаками под командованием генерала Отто фон Крейса и был награждён Железным крестом второй степени. С тех пор Фаузи эль Каукджи был поклонником всего немецкого: он и женился на немке, с которой повстречался в Берлине во время Второй мировой войны. Когда стало ясно, что Османская империя разваливается, Каукджи занялся шпионажем в пользу англичан. Потом он шпионил против французов в пользу англичан и против англичан в пользу французов. Затем работал на немцев против обеих держав. Кульминационной точкой его карьеры был арабский бунт 1936 года. Однако популярность Каукджи не устраивала муфтия, и он поспешил избавиться от соперника, послав его в Ирак с заданием поднять там восстание против англичан. Каукджи не справился с возложенной на него задачей и, как обвиняли его впоследствии приспешники муфтия, «проглотил и деньги, и оружие, и восстание».

Когда во время войны муфтий и Каукджи встретились в Берлине, их неприязнь переросла в открытую вражду. В хаосе последних дней войны Каукджи ухитрился ускользнуть во Францию, а оттуда — в Египет. И вот теперь он был назначен главнокомандующим Освободительной армии — как за свои боевые заслуги, так и в противовес муфтию. По просьбе сирийского правительства Каукджи должен был принять командование войсками не на сирийской территории, а уже в Палестине.