О! Как ты дерзок, Автандил!

Джип входил в поворот и взвизгнул тормозами. Кольчугин сделал вид, что не расслышал достаточно ехидную реплику своего ребенка. Ничего не поделаешь. Сыновья взрослеют на глазах.

10

Горы надвигались.

И мальчику стало не до запотевшей фляжки и не до глупых перемигиваний мамы и дяди Автандила. И даже не до верной Гагры, императорской, как сказала мама, породы. Если снег – всегда счастье, а море – радость с пузырьками в горле, то горы это… Сердце готово выскочить из груди мальчика. Захватывало дух! Когда джип остановился у входа в Юпшарские ворота, уходящие в небо, мальчик выскочил и, раскинув руки, побежал прямо на скалы. Он словно хотел обнять разом рыжие стены ущелья, «камень поцелуев», речку, бьющуюся в теснине гротов, и кусок голубого неба вверху, похожий на контуры неизвестного материка. Словно неправильный четырехугольник неба нанесли с жилками рек на карту.

Гагра, опустив голову к тропе, бежала впереди и нюхала воздух. Мама смеялась и фотографировала мальчика со спины. Дядя Автандил скрестил на груди руки и надвинул шляпу на лоб. Папа зачем-то доставал из рюкзака альпинистские пятнистые веревки, которые выпросил на складе у Левона. Алексей Иванович старательно записывал в свой походный блокнотик координаты ущелья «Каменный мешок»: протяженность – восемь километров; самое узкое расстояние между скалами – двадцать метров. Японские туристы, подъехавшие чуть раньше, стояли потрясенные мощью ущелья. Камни для них вообще-то, как и дерево, и цветок, и бабочка – живые существа. Такова особенность их верования, которое папа мальчика, рассказывая о собаках, назвал синтоистским. Камней было много. И все они были величественными.

Дальнейшее мальчику запомнилось эпизодами, не объединенными в общую картину. Осколки цветных стеклышек в детском калейдоскопе, который надо крутить, чтобы получился узор. Что они видели и что они делали в оставшиеся полдня? Видели ровно застланные кровати Сталина на сумрачной даче – вождь предпочитал спать в разных комнатах, опасаясь покушения; прокатились на катерке по глади словно покрытого первым ледком, озера; папа порыбачил и быстро поймал две форели, вызвав снисходительный кивок мамы; потом папа уснул на лавочке в тени раскидистого дерева, и Алексей Иванович поливал его водой, принесенной из бегущей внизу речки. Никаких ядовитых реплик от мамы не последовало, потому что в это время дядя Автандил удалял из маминой лодыжки то ли занозу, то ли колючку. Мама тоже спускалась по каменистой тропе к воде – там жарили шашлыки для всей их небольшой компании, и забрела в колючий кустарник. А может, просто пряталась, чтобы сделать пи-пи. Операцию по удалению занозы у мамы мальчик запомнил потому, что дядя Автандил никак не мог подцепить колючку пинцетиком из косметички. И тогда он приблизил свое лицо к ноге мамы, коснулся лодыжки губами и, как-то изловчившись, занозу выдернул. Зубами, что ли?

– О! Как дерзки вы, Автандил! – воскликнула мама. И засмеялась, довольная.

Вот и все из того, что запомнилось.

Остальное – горы… Они остались в памяти главной картиной.

Мальчик гладил камни руками, прижимался к отвесным скалам худенькой грудью, прикладывал ухо, словно хотел услышать биение сердца гор. Он сразу догадался, что горы – живые. И они видят мальчика.

По дороге назад уже не останавливались. С попугаями не фотографировались и «изабеллу» из пластиковых стаканчиков не пили. Слушали рассказы папы – историка. После омовения горной водой папа мальчика взбодрился. Как из рога изобилия из него сыпались даты, исторические факты, имена царей и полководцев. Он рассказывал о том, как легионы и когорты римлян покоряли побережье. Впереди шагали камнетесы, потом саперы – строители мостов, буйволы тянули тяжелые повозки с провиантом, запасной формой, латами, мечами и калигулами – солдатскими сапогами. Мчались колесницы, рабы несли в крытых носилках наместника кесаря и его домочадцев. Семью охраняли гладиаторы. Прокуратор, посланник Рима, шел на древние земли Абхазии – Садз, Бзып, Гума, Дал-Цабал, Абжуа, Самырзакан. В первые века нашей эры древнеабхазские племена были объединены в раннеклассовые образования Абастия, Апсилия, Санигия, которые являлись органической частью римско-византийского мира…

Алексей Иванович еле успевал записывать:

– Коля! Как ты сказал? Апсилия и Санигия?

В любой туристической группе находится человек, который записывает за экскурсоводом каждое слово и уточняет даты. Вся группа прячется в тени развалин и мечтает быстрее покинуть крепость, чтобы выпить внизу по кружке холодного пива. Экскурсовод мечтает о том же. А один, пытливый, стоит на самом солнцепеке и уточняет: «В каком веке до нашей эры, вы сказали?» Он сильно раздражает и группу, и экскурсовода.

Мама мальчика комментировала:

– Алексей Иванович, в Википедии найдете!

Литератор еще и вопросы задавал:

– Коля, вот ты сказал, что наместника кесаря и его семью охраняли гладиаторы… Насколько я знаю, гладиаторы были артистами на арене специальных цирков. А вот солдатами они были плохими!