О каком искажении Библии говорил Пророк?

В одной версии этого предания говорится, что в споре с мединскими иудеями, отрицавшими наличие в Торе предписания о побивании камнями, Пророк требовал обратиться к самому Писанию. Когда принесли Тору и раскрыли ее, кто-то из иудеев, прикрыв ладонью стих о побивании камнями, огласил предшествующие и последующие стихи. Нечестивца разоблачили, и иудеям ничего не оставалось, как признать наличие в Торе данного стиха (Б 4556; М 1699). Сообщают также, что, когда принесли Тору, Пророк взял подушку и подложил под Писание со словами: «Верую в тебя и в Ниспославшего тебя» (Д 4449). И еще передают, как Пророк в знак уважения привстал, когда вынесли Тору [Ибн Касир, 1990, т. 2, с. 148].

Поэтому если «искажение» в айате 5:41 и связано с Торой, то лишь в том плане, что мединские иудеи неправильно истолковывали ее положение о наказании прелюбодеев, изменив побивание камнями на бичевание. Следовательно, все айаты, в которых явно сказано об «искажении» и на которые преимущественно ссылаются сторонники тезиса о фальсификации библейского текста, ни в коей мере не подтверждают этот тезис.

Не подтверждают данный тезис и остальные айаты. В частности, слова айата 3:78 о тех, кто «искривляет (йальвун) Писание своими языками, / Чтоб вы приняли сие [искривленное] за Писание, / Хотя вовсе не Писание оно, / И говорят: «От Бога это». / А ведь не от Бога оно / Сознательно навет возводят они на Него», может означать лишь неправильное толкование смысла соответствующих библейских текстов. О том же искаженном толковании, но уже в письменно зафиксированном виде, говорится, по-видимому, в айате 2:79 — «Сочиняют [вставки к] Писанию, / Выдавая их за [разъяснения слова] Божьего».

Что же касается айатов, в которых говорится о сокрытии части Писания или о забвении Завета, то это, как указывается в классических комментариях, относится к неразглашению подлинного текста библейских откровений или к сокрытию их подлинного смысла, или к неисполнению соответствующих предписаний. В этой связи обычно упоминают стих о наказании прелюбодеев побиванием камнями и стихи, возвещающие о грядущем приходе нового посланника Божьего, пророка Мухаммада. Стих о побивании камнями, как было сказано, сохранился в том экземпляре Библии, который имелся у мединских иудеев, он присутствует в иудейско-христианском каноне Библии. А библейские стихи с благовестием о Пророке еще средневековые мусульманские авторы обнаруживали сотнями. Значит, ни о какой-либо утрате первоначального библейского текста речь здесь не идет.

А раз преданы огласке главные стихи Библии, прежде скрываемые, с предписанием о наказании прелюбодеев и с пророчествами о посланничестве Мухаммада, то тема «сокрытия» фактически была снята с повестки дня. И об этом свидетельствует, в частности, айат 15 суры 5: «О люди Писания! / Наш Посланник явился к вам, / Дабы открыть многое из того, / Что сокрыли вы из Писания, / И дабы многое [такое] простить».

Согласно некоторым толкователям, в последней строке говорится об обходе молчанием ряда «сокрытых» предписаний Библии, которые являются второстепенными и уже потеряли свою значимость для человеческого сообщества. Другие же толкователи понимают эту строку в смысле прощения грехов тем иудеям. И к прощению призывает айат 13 той же суры 5, в котором, после упоминания об искажении речений, забвении части из Завета и постоянных недружественных проявлений мединских иудеев в отношении Пророка, следует наставление Божье: «Но прости ты их и извини — / Ведь любит Бог людей великодушных».

Такой кроткий тон вряд ли был бы уместен, если бы речь шла о фальсификации (тем более субстанциональной) библейского текста. Одновременно в этой толерантности заложен и поучительный урок нам в плане «наиблагообразнейшего диалога» с представителями иных конфессий.

Другой урок, на сей раз касательно объективности, подает нам Всевышний во всех обсуждаемых нами выше айатах, когда Он постоянно оговаривает: искажение или сокрытие творят не все иудеи, а «часть», «некоторые» из них. Значит, искажение, если оно и касается непосредственно библейского текста, не было повсеместным и всеобщим даже среди мединских иудеев. Что тогда говорить об иудеях всего мира и всех времен?![3]

И еще одно замечание. Все айаты, упоминающие об «искажении», относятся исключительно к мединскому периоду[4], отражая преимущественно полемику Пророка с мединскими иудеями, и о христианах в этом контексте вовсе не упоминается, тогда как богословы-полемисты обычно полагают, что «искажение» больше касается Евангелия, нежели Торы. Если бы Пророк считал Библию уже фальсифицированной и он явился в мир, дабы, в частности, провозгласить такую истину, вряд ли он в течение тринадцатилетнего служения в Мекке обходил бы эту тему стороной. Тем более такой вопрос встает относительно молчания о Евангелии и в последующий, мединский период.