О каретах и тыквах

Заявление было, прямо скажем, неожиданным. Мы с Джи натурально опешили и изумлённо переглянулись: на нашей памяти родители почти никогда не ссорились, всячески поддерживали друг друга и понимали с полуслова.

- Да, мы не были страстно влюблены, - продолжил папа. - Но мы уважали друг друга и ценили, слышали и слушали, знали личные границы и не преступали их, знали тела друг друга и не стыдились их. И на поверку, как ни странно, это всё оказалось гораздо важнее воспетой в обществе романтической любви со всеми сопутствующими порывами и истериями. Между тем, скажу вам больше: на момент свадьбы мы оба были влюблены в других людей.

Как сейчас помню, какой шок обуял нас тогда... А отец, как ни в чём ни бывало, своим обычным лекторским тоном продолжил:

- В первую нашу встречу ваша мать поразила меня деловым подходом, который, как мне казалось, так тяжело найти среди женщин. Она остановила меня на улице и сказала: "Я слышала, от вас бегут помощники, потому что не могут выносить ваш сложный характер, необычные эксперименты и болтливых сущей. Никто с достаточной квалификацией не желает работать на вас, потому что находятся варианты получше, а недостаточная квалификация не устраивает уже вас. Наймите меня, и эта дилемма перестанет быть актуальной: мне просто некуда будет от вас бежать, я попрошу меньше, чем среднестатистический помощник, а уровень знаний, пусть и не подтверждённый документально, у меня есть - вы можете проверить это простым разговором." Я был впечатлён спокойствием и систематическими доводами стоящей передо мной женщины, пусть и отнёсся чуть скептически к её так называемой "квалификации". Впрочем, беглый опрос выявил, что она действительно получила пусть и до ужаса бессистемное, но весьма неплохое образование. Проблема с помощником стояла к тому моменту передо мной весьма остро, потому я решил попытаться. Тем более что предложенные ею условия были заманчивыми: она хотела жить у меня, соответственно, я мог звать её в любое время дня и ночи; она сама рассчитала, какую сумму готова получать на руки с учётом того, что проживание предполагается за мой счёт - и, уверяю вас, это была вполне приемлемая для меня трата; наконец, она с равнодушием относилась ко сплетням, которые по нашему поводу могли бы возникнуть. Забегая наперёд, ваша мать не просто была равнодушна к слухам, но ещё и помогла мне завоевать сердце той неприступной красавицы, в которую я был влюблён: женская ревность, как выяснилось, неисчерпаемый кладезь для манипуляций. Мы с вашей матерью притворились влюблёнными - и не прогадали.

- Погоди, - мы с Джиа разом опешили. - Но, если ты завоевал ту девушку...

- То почему не женился на ней? - уточнил папа. - Видите ли, на практике она оказалась совершенно неудобной и токсичной особой. Требовала к себе повышенного внимания, постоянно спорила, отвлекала от исследований, не понимала простейших запретов, старалась перекроить мой ритм жизни и использовала эмоциональный шантаж по поводу и без. Признаться, это было ужасно. И я осознавал, разумеется, что влюблён в неё, что она красива, экстравагантна, смела, элегантна и обаятельна, что умеет кружить головы мужчинам и производить впечатление. Она была идеальной, хрестоматийной кандидатурой для влюблённости! Но провести с таким человеком всю жизнь было бы подлинной каторгой, и чем дальше, тем яснее я это понимал. Особенно я задумался о ситуации, когда она попыталась выгнать вашу мать из моего дома. Представляете?

- А как её звали, эту... женщину? - поинтересовалась Джи. Я, поняв идею подруги, тоже сделала невинные глазки. Вот сейчас узнаем имя, и...

- Нет, вы не будете применять на ней тёмную магию, - отрезал отец.

- Но папа!..

- Это неэтично.

- Ладно...

- То-то же. Таковой была моя ситуация. У вашей матери была другая история: она была влюблена в красавца-ловеласа. Он обещал на ней жениться, но дальше обещаний, увы, дело не заходило. И уж сколь разумной женщиной является наша мама, но ради своей влюблённости была готова на многие глупости. Собственно, она и на улице в тот день оказалась, потому что он стал причиной её ссоры с семьёй, а после в очередной раз подвёл. Я знал его немного: довольно интересный, неглупый как для обычного обывателя, спортивный, артистичный, по-своему добродушный и объективно красивый человек. Собственно, проблема с ним заключалась лишь в его категорической ненадёжности.

Мы с Джи задумчиво молчали. Наш отец - худощавый, как все колдуны, тонкогубый, с глубоко посаженными глазами - не был писаным красавцем. Уродом его тоже было не назвать, но он терялся на фоне большинства коллег, предпочитающих использовать чары очарования.

Отец никогда не пытался быть красивым или обаятельным. Ему это не было нужно.