О Китае

Сун Сяоцзюнь настаивает на том, что после 30 лет бурного развития китайской экономики Китай набрал силу: «…Все больше и больше простых людей и молодежи» начинают понимать, что «пришел наш час»[707]. Он пишет, что после финансового кризиса Россия стала больше обращать внимания на развитие отношений с Китаем, Европа движется в том же направлении. Американский контроль за экспортом сейчас в основном не срабатывает, поскольку Китай уже владеет многим из технологии, необходимой ему для превращения во всесторонне развитую индустриальную державу, и скоро получит собственную сельскохозяйственную, промышленную и «постиндустриальную» экономическую базу — другими словами, он больше не будет зависеть от товаров или доброй воли других.

Автор адресует свои мысли националистически настроенной молодежи и массам, призывая ощутить высоту их положения, и противопоставляет им в неблагоприятном свете нынешние элиты страны: «Какие великолепные перспективы стать всесторонне развитой индустриальной державой, стать известной как страна, желающая возвыситься и изменить несправедливую и иррациональную политическую и экономическую систему! Как же плохо, что наверху в элитах некому над этим задуматься!»[708]

В «Китайской мечте» 2010 года старшего полковника НОАК Лю Минфу определена национальная «великая цель»: «стать номером один в мире», восстановив Китай в современном варианте его славы. Как он пишет, для этого потребуется оттеснить Соединенные Штаты[709].

Судя по пророчествам Лю Минфу, подъем Китая приведет к золотому веку азиатского процветания, где китайская продукция, культура и ценности станут стандартом для всего мира. В мире воцарит гармония: руководство им Китаем будет мудрее и не таким всеобъемлющим, как американское, а кроме того, Китай не будет проводить гегемонизм и ограничит свою роль, став первым среди равных из стран мира[710]. (В отдельном абзаце Лю положительно комментирует роль традиционных китайских императоров, описывая их как неких «старших братьев», поступавших милосердно по отношению к королям более маленьких и более слабых стран[711].)

Лю Минфу отвергает концепцию «мирного подъема»: Китай не может опираться исключительно на традиционные добродетели гармонии для обеспечения нового международного порядка. Из-за конкурентной и по сути аморальной политики великих держав, по его словам, подъем Китая и миролюбивый мир могут быть защищены, только если Китай воспитает «боевой дух» и накопит военные силы, достаточные для сдерживания или, если понадобится, для нанесения поражения его противникам. Судя по его доводам, Китаю необходим «военный подъем» в дополнение к его «экономическому подъему»[712]. Он должен быть готовым как в военном плане, так и в психологическом воевать и победить в соревновании за стратегическое превосходство.

Публикация таких книг совпала с рядом критических ситуаций и напряженностей в Южно-Китайском море, с Японией, на границе с Индией в такой тесной последовательности и при наличии многих совпадающих моментов, что это не могло не вызвать спекуляций по поводу того, не являются ли произошедшие эпизоды результатом преднамеренной политики. Хотя в каждом случае имелась своя версия событий, когда Китай выглядел пострадавшей стороной, эти кризисы сами по себе как бы составляли фон для ведущихся дебатов о региональной и мировой роли Китая.

Обсуждаемые здесь книги, включая критику якобы пассивных «элит», не вышли бы в печати или не стали бы бестселлерами в общенациональном масштабе, если бы пресловутые элиты запретили публикацию. Имеем ли мы дело с одним из способов одного из министерств оказать влияние на политику? Или это отражает настроения поколения настолько молодого, что им не довелось жить взрослыми в «культурную революцию»? А может, руководство позволило дебатам вылиться в некий психологический гамбит, давая миру шанс уяснить внутренние проблемы Китая и начать их учитывать? Или это просто один из примеров большей плюралистичности Китая, позволяющего все большее многообразие мнений и ставшего более терпимым к националистическим голосам?[713]

Дай Бинго — подтверждение мирного восхождения

Руководители Китая решили вмешаться в дебаты на данной стадии, стремясь продемонстрировать тот факт, что напечатанный ура-патриотизм не отвечает настроениям в руководстве. В декабре 2010 года член Государственного совета Дай Бинго[714] (высшее должностное лицо, курирующее внешнюю политику Китая) бросил вызов, выступив со всеобъемлющим программным заявлением[715]. Статья Дай Бинго под заголовком «Устойчивое продвижение по пути мирного развития» может рассматриваться и как реакция на озабоченности западных наблюдателей по поводу того, что Китай-де питает агрессивные намерения, и как ответ тем внутри страны — включая, вероятно, некоторых из структур китайского руководства, — кто выступает за то, чтобы Китай занял более настойчивую позицию.