О китах и китобоях. Как мы чуть не истребили самое крупное животное на Земле

Йорт так же не поладил с рыбаками, как и его более тихий предшественник Георг Оссиан Сарс. Противодействие ученым с юга объяснялось отчасти непоследовательной политикой в области рыболовства. Йорт старался, чтобы рыбаки освободились от сезонности и нестабильности лова вдоль побережья и, используя крупные паровые или моторные суда, отправлялись за рыбой в открытое море. Многие в Северной Норвегии считали такую политику угрозой экономике региона и своему образу жизни. Некоторые из наиболее активных противников китобойного промысла оспаривали большинство заключений ученых. Например, они так и не признали факт, что синий кит не охотится на мойву6.

Когда Йорт обобщил свои результаты плаваний в течение двух лет в книге «Рыболовство и китобойный промысел в Северной Норвегии», изданной в 1902 году, он в некотором смысле пошел рыбакам навстречу. Йорт согласился, что сельдяной полосатик помогает рыбакам, так как указывает, где находятся косяки мойвы, а косяками мойву ловить гораздо легче. Он предложил следующее решение – ввести охранный статус для сельдяного полосатика, а не для синего кита и других видов, но оно не получило поддержки ни со стороны рыбаков, ни со стороны китобоев. Время для компромиссов ушло.

Вечером 2 июня 1903 года Адам Эгеде-Ниссен, глава Комитета по охране китов, почтмейстер из Вардё и депутат Стортинга, спускался по лестнице между рядами в зале заседаний. Его целью была трибуна, которую теперь установили в центре зала.

Доклад представителя от партии левых описал ситуацию в Финнмарке как кризисную. Сокращение популяции китов привело к снижению вылова рыбы вдоль побережья, а вторжение гренландского тюленя во фьорды еще больше усугубило ситуацию. Эгеде-Ниссен и в этом обвинил китобоев.

Норвежская политика изменилась с 1880 года, когда в Стортинге состоялись первые дебаты по вопросу китобойного промысла. Теперь появились политические партии. Стортинг обеспечил себе более серьезный контроль над правительством после борьбы с королем и прежним консервативным правительством. Министры стали участвовать в дебатах в зале заседаний и получили отдельные места в первом ряду. На этот раз в обсуждении вопросов, связанных с китобойным промыслом, принял участие сам премьер-министр Отто Блер. Также все мужчины получили теперь избирательное право. Депутаты Стортинга, решавшие судьбу китобойного промысла, были избраны мужчинами из всех социальных слоев общества, в том числе наемными рабочими и рыбаками, не владевшими крупной собственностью, то есть теми группами людей, которые раньше не имели доступа к политике.

Эгеде-Ниссен зачитал с трибуны заявление от руководства муниципалитета и от профсоюза рабочих и рыбаков городов Финнмарка. «Собрание требует полного запрета на охоту на все виды китов по всей стране», – такое решение, например, приняли более двухсот рыбаков в Вадсё. Эгеде-Ниссен принадлежал к левому крылу своей партии. Впоследствии он стал коммунистом. В деле о китах он был солидарен со священником-социалистом Альфредом Эриксеном из Тромса. Осенью должны были состояться парламентские выборы, и в борьбе за первые мандаты для Рабочей партии Альфред Эриксен и остальные кандидаты от Северной Норвегии использовали вопрос о китах везде, где только предоставлялась такая возможность. Правые, напротив, были на стороне китобоев.

Разногласия по китовому вопросу приобрели политическую и партийную окраску. Это дело стало символом других требований народа в Северной Норвегии и получило воплощение в классовой борьбе. Комитет по охране китов также с большим удовольствием играл на страхе властей перед Россией. Он предупреждал, что «каждый выстрел в кита» является «выстрелом в норвежское правительство и норвежский флаг в Финнмарке».

В правящей партии левых не было единодушия по китовому вопросу. Правительство Отто Блера выступило за полный запрет промысла сельдяного полосатика и горбача. Королевская пропозиция, обсуждавшаяся в Стортинге 2–3 июня 1903 года, также содержала запрет на буксировку на берег и разделку туш китов охраняемых видов, добытых в международных водах. На практике это означало полную остановку промысла с баз в Норвегии, поскольку синего кита осталось мало. Сторонники китобоев в Стортинге оборонялись как могли. Они добивались переноса дела. Кроме того, они требовали лучше разъяснить права китобойных обществ на компенсации в случае ликвидации отрасли.