О ком грустит Пьеро

Сердце глухо стучало, будто хотело вырваться из груди, и Дэвид заметил, что пальцы дрожат. Он чувствовал себя подростком, впервые отправляющимся на свидание. И, как когда-то в юности, не мог оставаться хладнокровным и спокойным, не мог думать ни о чем другом, кроме предстоящей встречи.

Как себя держать, что говорить, как смотреть на это самое дорогое на свете лицо, чтобы не закричать в первую же минуту о своей любви… Дэвид покачал головой: вполне возможно, что Кэтрин приехала в Лондон не ради него, и не стоит так переживать. Но он не хотел в это верить, что-то подсказывало — сегодняшний вечер решающий, переломный, и от того, как он себя поведет, зависит очень многое.

Когда он вошел в ресторан, метрдотель провел его к уже сервированному столику, стоявшему у окна. Кэтрин несмело улыбнулась и протянула узкую ладонь для приветствия.

— Ты по-прежнему необычайно красива, — сказал Дэвид, усаживаясь напротив нее.

Она посмотрела на него недоверчиво: это — обычная вежливость или что-то большее? Кэтрин устроила встречу вовсе не для того, чтобы обмениваться комплиментами, она хотела получить прямой и ясный ответ на свой вопрос.

— Как Эрни?

— Отлично, здоров и немного подрос.

Они оба чувствовали неловкость и не знали, о чем говорить. Любая тема таила в себе опасность, возвращала в прошлое или напоминала о жарком лос-анджелесском лете, когда они еще были вдвоем.

— Ты… Тебе нравится новая работа? — спросила Кэтрин, когда тишина показалась уже невыносимой.

— Да, я наконец занимаюсь тем, о чем всегда мечтал. Через месяц сдаю торговый центр. — Дэвид разлил по бокалам вино. — За встречу…

— У меня такое ощущение, что ты не очень рад меня видеть. — Она отпила маленький глоток. — Если я приехала не вовремя…

— Нет, просто я уже перестал верить, что когда-нибудь увижу тебя снова. — Дэвид обводил кончиком пальца кромку хрустального бокала. — Я подумал, что ты решила скрыться от меня, прислушавшись к советам Арчибальда. И поэтому был так удивлен, когда утром ты вошла в кафе.

— Я продала дом, чтобы избавиться от Тимоти…

— Что? Он вернулся?

— Да, и стал угрожать. — Она передернула плечами, вспоминая разъяренное лицо бывшего мужа. — Требовал, чтобы я вернулась к нему. Поэтому мне пришлось переехать к Элис.

— Значит… — Дэвид медленно поднял голову и впервые за день взглянул Кэтрин прямо в глаза. — Господи, какой же я глупец! Вообразил, что ты нарочно прячешь от меня Эрни!

Это известие привело его в необычайное волнение: все обещания и клятвы, которые он дал себе в ту ночь, когда звонил Кэтрин, больше не имели силы. Потому что все разрешилось само собой. Не было никакого тайного бегства и нежелания отдавать ребенка!

— Как ты мог подумать такое? — Кэтрин с возмущением всплеснула руками. — Неужели все, о чем мы с тобой говорили раньше, потеряло всякий смысл? Ты заподозрил меня в предательстве!

— Прости, но именно это и пришло мне в голову. — Дэвид растерянно усмехнулся. — Давай не будем ссориться. Я признаю, что был не прав, и хватит об этом.

Они снова замолчали: стена, выросшая между ними, оказалась слишком прочной. И вместо того, чтобы сказать друг другу единственно верные слова, они замкнулись каждый в себе. Взаимные упреки вместо признаний, размолвки вместо поддержки — вот то, что может разрушить любовь одним махом.

Официант расставил на столе блюда с закусками и отошел. Пауза затягивалась, и чем больше времени проходило, тем трудней было снова начать разговор.

— Ты надолго приехала? — спросил Дэвид, нервно теребя кончик накрахмаленной скатерти.

— Это зависит от тебя, — решительно ответила Кэтрин.

Она первой поняла, что ссора только ухудшит положение. Три месяца ожидания и тоски, сердечной боли и скрываемых от всех слез могли закончиться ничем, пустотой и одиночеством. Мудрость любви — в терпении и умении прощать. Потому что как бы ни были близки мужчина и женщина, всегда найдется что-то, способное разделить их, — мелочность, неумение вовремя остановиться, глухота к желаниям другого…

Дэвид с недоумением посмотрел на нее.

— От меня? Но что я могу?

— Жениться на мне, — тихо ответила Кэтрин и залилась нежно-розовым румянцем. — Мое предложение остается в силе, и если ты…

Он на мгновение прикрыл глаза: вот и наступил тот момент, который может изменить его жизнь, от которого зависит будущее. И на одной чаше весов лежали гордость и страх вновь попасть в ловушку, а на второй — любовь, причинившая столько мук, но и подарившая несказанную радость. И выбор придется делать немедленно. Единственное неверное слово, неловкий жест и Кэтрин исчезнет, теперь уже навсегда.

— А твои родители? — спросил Дэвид, стараясь оттянуть время, чтобы собраться с мыслями.

— Мои родители здесь совершенно ни причем, — холодно ответила Кэтрин. — Если я не нужна тебе, скажи сразу, и покончим с этим.

— Я…

— Да или нет?

— Нельзя же так! Позволь мне промолчать сейчас, пожалуйста… — побелевшими губами прошептал Дэвид.