О ком молчит Вереск

– Услышь меня! Разве дело сейчас в ней? Ты…ты на каком-то своем свете, на своей долбаной планете ненависти, на своем небоскребе презрения. И тебе хорошо там. Ты вершишь суды, выносишь приговоры, раздумываешь о прощении и поощрениях, бонусах в виде своего тела, а я лишь тот, кто всегда, бл*дь, всегда в обвиняемых.

Он говорил мне это впервые, и я не знала, что сказать в ответ. Меня трясло, я дрожала всем телом, я не понимала, что именно сейчас происходит, но оно происходило. Где-то в каком-то месте я что-то упустила. И я почему-то остро ощущала его боль. Впервые она меня не радовала, а приносила ответные страдания, как будто нас нанизало на один вертел и сжигало живьем.

– Ты…ты был там! Я видела тебя с оружием в руках! Я же видела тебя!

– Ты видела, как я стрелял?

Слезы катятся по щекам, и я вспоминаю тот день. Вспоминаю себя, стоящую возле роскошного торта напротив отца, вспоминаю маму в персиковом платье с распущенными до плеч каштановыми волосами, так похожую на молодую Жаклин Кеннеди, в таком же маленьком беретике, вспоминаю своего омерзительного жениха, который через минуту упадет у моих ног и испустит дух… и вспоминаю как отец, раскинув руки, упал на торт. И как я обернулась и увидела Сальваторе, а за его спиной Джино опустил руку с дымящимся пистолетом.

Один раз опустил, еще один и еще, и еще…на повторе у меня в голове. Как будто выплыл кадром из тумана. Тем кадром, который я никогда не пыталась рассмотреть. Тем кадром, который меня не волновал после того, как глаза увидели лишь единственного человека и вынесли ему приговор – Сальваторе. Джино убил моего отца, и он же стрелял в мою мать… Это сделал Джино, а не Сальва.

У меня подогнулись ноги, но меня больше никто не держал, и я с трудом устояла, чувствуя, как земля начинает медленно вращаться.

– Видела? Отвечай?!

Отрицательно качнула головой и попыталась удержаться за его руки, но он отпустил меня шататься в траве саму и смотреть на него сквозь марево слез и воспоминаний.

– Ты…ты убил всю..всю свадьбу…убил моего жениха.

– Убил шайку, которая сотрудничала когда-то с твоим отцом, а твоя тетка шпионила для него, создавая иллюзию, что они давно в ссоре, а на самом деле трахалась с ним и злилась, что он никак не бросит твою мать и не уйдет к ней! За спиной капо маленькая шайка плебеев перепродавала наркотики, шайка террористов, чьи воины-смертники подрывали вместе с собой заказанных членов Семьи. Или ты действительно думала, что в той религиозной общинке жили невинные овечки? В церкви, где ты собралась обвенчаться, за алтарем, под досками в полу был спрятан целый арсенал оружия, которое поставлялось тем, кто против нашего режима. Твоя свадьба стала прекрасным поводом собрать их всех вместе и отправить на тот свет. Я пощадил священника и того лошка, за которого ты собралась выйти. Потому что он не принимал участия в делишках своей семейки! Я даже оплатил ему операцию. Хочешь? Могу устроить вам свидание!

Тяжело дыша, смотрела ему в глаза и не чувствовала ног, не чувствовала пальцев рук. Я пока что не поняла и не осознала ни одно из его слов. Они просто как пули решетили меня, пробивали насквозь, и я захлебывалась в собственной крови и ничего не могла сделать.

– Ты…ты ни разу не дал о себе знать за эти годы! Ни разу!

– Меня похоронили заживо, а с того света посылать телеграммы затруднительно… да и ты в них не нуждалась. ВЫ с Марко прекрасно себя чувствовали, вышвырнув меня из своей жизни!

– Нет! Это не правда!

– Правда! Это долбаная, вонючая правда! Вы с моим, сука, братом еб*лись спустя месяц после моего исчезновения, а через полгода ты вышла за него. В твоем теле еще не высохла моя сперма, а ты легла под него.

– А надо было ждать тебя пятнадцать лет неизвестно откуда!

– Сука! Удавлю!

Глядя исподлобья, надвинулся на меня.

– Ударь! Ты столько раз хотел! Ударь!

– У меня есть принципы… я никогда не подниму руку на мать моего сына!

– Он не…

Закрыл мне рот, больно, сильно, так, что я тихо охнула.

– Тсссс…замолчи, иначе я тебе поверю, и ты пожалеешь об этом. Так сильно пожалеешь, что будешь ползать у меня в ногах и умолять передумать, но будет поздно.

Убрал ладонь и приложил палец к моим губам, и продолжил уже тише и обманчиво спокойнее.

– Ты…маленькая, убогая шлюшка, которая позволила моему брату долбить тебя, когда в тебе был мой ребенок! Когда знала, что мой брат сделал, ты все равно стала его женой! Ты – самое паршивое существо, какое я когда-либо встречал в этой жизни, и знаешь, что самое мерзкое… я настолько низко пал, что не могу тебя даже удавить.

– Сальватореееее! – голос моего мужа заставил нас обоих встрепенуться и обернуться в сторону дома. Паук расхохотался, упираясь руками в колени. Он буквально заходился от хохота.

– А вот и муженёк. Собственной персоной. Не дождался тебя дома. Сейчас будем наблюдать семейную сцену.

– Сальва! Сальваааа!

Марко шел к нам быстрым шагом, чуть спотыкаясь. Он был чем-то напуган или сильно обеспокоен. Трость в его руке нервно гуляла, и он опять волочил ногу.