О ком плачет Вереск

«Даааа, Вереск, я же говорил тебе, ТЫ — МОЯ. Порочная, грязная девочка. Тебе хорошо? Ты кончала, представляя мои пальцы?»

А потом ощутила привкус крови во рту, на руках, под собой. Я тонула в этой крови… И я точно знала, чья она.

«Ты предала нас, Юля. Ты отдала свое сердце убийце. Смотри, что он сделал с нами, дочка… Мы мертвы. Нас больше нет. Как ты можешь любить и хотеть убийцу своих родителей? Ты….должна отомстить за нас. Кровь за кровь, Юля». Голос отца вырвал из жаркой истомы, прошелся ледяной плетью по разгоряченному телу.

Я просыпалась утром и ненавидела себя. Ненавидела свое тело, свое сердце. Свою душу. Ненавидела в себе всё, что так жаждало Паука. Мне было стыдно. Я терла мылом свои пальцы, пытаясь смыть с них въевшиеся следы собственного удовольствия.

С этого сна все началось. Как будто дьявол влез в мою жизнь на расстоянии и вывернул ее наизнанку. Но не сразу, а постепенно.

Утром, к молитве к нам пришел отец Алехандро и позвал Франческо на беседу. Их долго не было, и я видела, как Луиза озабоченно выглядывает в окно, прислушивается к их голосам и посматривает на меня.

Они вернулись, когда завтрак уже остыл. Франческо выглядел расстроенным и растерянным.

— Что случилось, Святой Отец?

— Ко мне приходят люди и… они озабочены пребыванием девушки в нашей коммуне. Она вносит раздор и подталкивает к греху. Я не могу открывать тайну исповеди… но это правда. Многие мужчины в деревне борются с искушением, видя здесь незамужнюю красивую девушку.

— И… и что теперь делать?

— Она должна выйти замуж… или уехать.

Луиза в ярости поставила графин с водой на стол.

— Я не собираюсь принуждать ее к замужеству. Мы дали ей приют. Как можно ставить такие условия?

— Наша община, Лу, не принимает чужаков. У нас свои законы, и вы все живете по ним. Количество времени, отведенное для пребывания чужака — полгода. А эта девушка здесь уже намного больше.

Мое сердце тревожно колотилось, в горле пересохло. Я с ужасом думала о том. Что мне придется уехать. Куда? Я так привыкла к ним, я полюбила их, я надежно спряталась.

— За кого выйдет замуж? Никто не приходил ее сватать. Ты и сам знаешь, у нас в деревне нет неженатых парней…

— Есть, — возразил Алехандро, — твой сын.

Я быстро посмотрела на Романа. Он с невозмутимым видом оторвал кусок булки и прожевал, не глядя на родителей и священника. А потом вдруг громко сказал.

— Если она согласится — я женюсь.

И я согласилась. Я бы согласилась на что угодно, лишь бы ОН никогда меня не нашел. И тогда я еще верила. Что не найдет. Что я надежно спряталась. Ведь прошло больше года, и никто меня не искал…

* * *

— Не бойся, Юля, я ни к чему тебя принуждать не буду.

Мы ехали на рынок на старой машине Франческо продать мясо и купить нам кольца. Помолвка состоялась, и нас уже поздравил каждый житель деревни. Теперь я официально считалась невестой Геррарди.

— Я не боюсь.

— Знаю, что не боишься… а еще знаю, что не любишь меня. И никогда не полюбишь.

Я повернулась к нему, посмотрела на упрямый профиль, соломенные волосы, четкую линию губ.

— Откуда знаешь?

— Когда человек любит, все его чувства обостряются. И он болезненно ощущает невзаимность, на подсознательном уровне. А еще… видит таких, же больных, как и он сам. Ты больна не мной. Но симптомы похожи.

— Ты ошибся. Я никого не люблю!

Отвернулась к окну.

— Я не умею любить. Только ненавидеть.

— Через несколько лет, если у нас не будет детей, мы сможем расторгнуть брак, но уже никто не посмеет выгнать тебя из общины.

И сжал мою руку.

— А я буду счастлив, что мог быть с тобой рядом и называть своей женой.

Роман любил меня. По-настоящему, чисто, открыто. Когда блага любимого ставишь выше своих, когда чужое счастье занимает первое место и нет эгоизма. Но я оказалась подлой, я собиралась воспользоваться его любовью, чтобы как можно дольше прятаться о того, кого любила сама.

Глава пятнадцатая 2005 год

Италия. Сан-Биаджо 2005 год

Ты умеешь любить…

Зверски, голодно,

Отрезая пути к отступлению,

Отрезвляя циничным холодом

И ломая сопротивление.

Оставляя ожоги…

Пятнами…

В каждой клеточке…

По автографу

Там, под кожей…

Надежно спрятаны…

Несводимые иероглифы.

Под копирку…

Такими же буквами…

Под броней изо льда и пламени

Не зажившими, старыми шрамами,

Что когда-то тебе оставила…

Нескончаемо…

До безумия…

Обещая однажды убить…

Очень нежно…

И непредсказуемо…

Ты умеешь МЕНЯ любить…

© Ульяна Соболева

Его не было несколько дней. Как передышка или глоток свежего воздуха. Ощущение, будто руки развязали и ослабили ошейник. Я даже вышла на улицу, гуляла в саду. Когда-то, будучи маленькой и наивной, я мечтала войти в этот дом невестой Сальваторе, а сейчас…сейчас я думала о том, что с радостью приехала бы сюда на похороны. ЕГО похороны. Даже представляла себя во всем черном, представляла, как опускают гроб в могилу и ставят огромный деревянный крест. С табличкой «Сальваторе ди Мартелли». Внутри меня взрывается триумф и адская боль.