О красоте

Выйдя от отца, Говард направился через дорогу в паб «Ветряная мельница». Заказал восхитительно недорогую бутылку красного вина и приступил к ее распитию. Уголок он выбрал, казалось, укромный. Но буквально через пару минут рядом с его головой неожиданно опустился и вспыхнул огромный плоский экран. Начинался футбольный матч между белыми и синими игроками. Вокруг собралась толпа зрителей. Судя по всему, Говард им нравился, и они ошибочно принимали его за своего — ярого болельщика, пришедшего пораньше, чтобы занять лучшее местечко. Говард их не разубеждал, он увлекся игрой. Вскоре он уже болел и негодовал вместе со всеми. Когда кто-то в порыве энтузиазма пролил пиво Говарду на рубашку, он лишь с улыбкой пожал плечами и промолчал. Спустя некоторое время этот человек принес кружку пива и молча, явно ничего не ожидая взамен, поставил ее перед Говардом. В конце первого тайма, когда Белси наугад решил болеть за команду синих, кто-то в знак одобрения весело и пьяно с ним чокнулся, хотя счет пока был «ноль-ноль». Таким он и остался. После матча никто не дрался и не ссорился — не та была игра. «Ну, мы получили, что хотели», — философски заметил один мужчина. Трое других улыбнулись и согласно закивали. Все собравшиеся выглядели довольными. Говард тоже кивнул и прикончил свою бутылку. Дабы точно знать, что целая бутылка «каберне» и пинта пива наносят вашей трезвости лишь самый незначительный урон, требуется обширная практика, но, по ощущению Говарда, он вполне освоил этот уровень мастерства. Недавние события подернулись приятной дымкой, уютно окутавшей его, словно толстое пуховое одеяло. Он получил, что хотел. Говард пошел к уборной, отыскал на стене напротив телефон.

— Адам, это ты?

—  Говард. — Сказано это было таким тоном, словно теперь, наконец, можно дать отбой поисковой бригаде.

— Привет. Слушай, я тут потерял своих… Они не звонили?

На том конце провода повисла тишина, которую Говард правильно расценил как обеспокоенную.

— Говард, ты пьян?

— Сделаю вид, что не расслышал. Я пытаюсь найти Кики. Она у вас?

Адам вздохнул.

— Она ищет тебя. Оставила адрес. Просила передать, что они поехали на поминки.

Говард прижался лбом к стене, рядом с телефонами такси.

— Говард, я работаю над полотном. Обо всем узнаю по телефону. Продиктовать адрес?

— Не надо, у меня есть. Она была очень?..

— Да, очень. Говард, мне нужно идти. До вечера.

Говард заказал такси и вышел ждать его на улицу.

Подъехавший водитель-турок открыл дверцу, в буквальном смысле высунулся из нее и задал довольно метафизический вопрос:

— Это вы?

Говард оторвался от стены и шагнул вперед.

— Это я.

— Куда вы ехать?

— В Квинз-парк, пожалуйста, — Говард нетвердой поступью направился в обход машины к переднему сиденью. И, едва усевшись, осознал свою ошибку. Водителю, должно быть, некомфортно, когда пассажир сидит так близко. Или нет? Они ехали молча, и в этом молчании Говарду чудились бесчисленные тайные подтексты: гомоэротика, политика, насилие. Требовалось разрядить обстановку.

— Я безобиден, не то что эти английские головорезы. Просто немного перебрал.

Молодой таксист взглянул на него неуверенно, настороженно.

— Хотите сказать шутку? — Он говорил с сильным акцентом, но довольно бегло, отчего это «Хотите сказать шутку?» прозвучало, как отповедь.

— Простите, — покраснел Говард. — Не обращайте на меня внимания.

И сжал руки коленями. Машина свернула к станции метро, у которой Говард впервые увидел Майкла Кипса.

— Здесь, наверное, прямо, — сказал Говард очень тихо. — На центральной улице вроде бы налево. Так. Потом на мост, а за ним, кажется, направо.

— Вы говорите тихо. Я не слышу.

Говард повторил. Водитель повернул голову и одарил его скептическим взглядом.

— Не знаете, как зовут улицу?

Говард был вынужден признаться, что не знает. Молодой турок злобно прорычал что-то на своем языке, и Говард понял, что сейчас случится одна из английских извозчицких трагедий: клиент с таксистом наматывают круги, накручивая счетчик, а заканчивается все некрасиво — обруганного пассажира высаживают посреди улицы дальше прежнего от того места, куда хотел попасть.

— Там! Вон оно! Мы только что проскочили! — завопил Говард и, не дожидаясь, пока такси остановится, распахнул дверцу. Через минуту молодой турок и Говард расстались с прохладцей, которую отнюдь не растопили двадцать пенсов чаевых — именно столько нашлось в кармане у Говарда. В таких поездках, когда тебя отчаянно не понимают, остро ощущается тоска по дому, где тебя понимают всегда, в горе и в радости. Дом — это Кики. Он должен ее найти.