О красоте

- Что она купила, что-нибудь эдакое? Какая прелесть! - сказала Клер, подходя и глядя Кики на ноги. Ее крошечное тело вжалось Уоррену в живот. Фотографии удлиняли Клер, делая ее выше и крепче, но в жизни эта американская поэтесса была чуть больше полутора метров и выглядела как подросток даже в свои пятьдесят четыре. На нее пошло минимум вещества. Можно было проследить малейшее движение ее пальца, током пробегавшее по венам, которые тянулись вдоль ее тонких рук и забирались на шею, похожую своими аккуратными складками на мехи аккордеона. Игрушечная головка Клер в каштановом бобрике как раз вмещалась в ладонь ее возлюбленного. Кики они казались такими счастливыми, но стоило ли этому верить? Веллингтонские пары гениально играют счастье.

- Вот это день! Там и то так жарко не было - мы вернулись неделю назад. Солнце сегодня как лимон. Как огромная лимонная капля. Просто невероятно, - говорила Клер, в то время как Уоррен легонько ерошил ее макушку. Она слегка запиналась - первые минуты разговора Клер всегда нервничала. Она училась с Говардом в магистратуре, и Кики была знакома с ней тридцать лет, только вряд ли они хорошо друг друга знали. Закадычными подругами они не были. В каком-то смысле Кики каждый раз встречалась с Клер впервые.

- Ты потрясающе выглядишь! - продолжала Клер. - Просто пир для глаз! Какой наряд! Как на закате - красный, желтый, терракотовый. Ты, Кикс, заходящее солнце.

- Ну, - сказала Кики, поводя головой с той грацией, которая, как она знала, очаровывала белых, - мое солнце уже зашло.

Клер издала резкий смешок. Уже не в первый раз Кики отметила отрешенность ее умных глаз, противостоящих инерции смеха.

- Ну пойдем, пройдемся с нами, - сказала Клер умоляюще, толкая Уоррена в центр между собой и Кики, словно ребенка. Странный маневр - получалось, что разговаривать они должны через Уоррена.

- Хорошо - главное, не потерять Джерома, он где- то тут. Ну и как Италия?

- Великолепно! Правда, здорово? - спросила Клер, глядя на Уоррена с нажимом, отвечавшим смутному представлению Кики о художниках: страстных наблюдателях, устремляющих весь жар своей души на любой пустяк.

- Это был отдых? Или тебе там что-то вручали?

- А, премия Данте, - ерунда, это совсем неинтересно. А вот Уоррен пропадал на рапсовом поле - чуть не доконал себя своей теорией о вредных агентах над генно-модифицированными полями. Ты не представляешь, Кики, что они там открыли… Теперь он на пальцах может доказать, что эта… как ее?… перекрестная диссе- минация - или инсеминация - ну, в общем, то, про что нам в правительстве врут без зазрения совести, а наука на самом деле… - Клер изобразила, как откидывается крышка черепа, являя миру его содержимое. - Уоррен, расскажи Кики сам. Я так путано объясняю, но это что- то фантастическое… Уоррен?

- Не так уж это и интересно, - буднично сказал Уоррен. - Мы пытаемся прищучить правительство в вопросе о ГМО. Проделана гигантская лабораторная работа, но пока все разваливается - нужно центральное, железное доказательство… Ох, Клер, здесь так жарко, и это скучная тема…

- Ну что ты… - слабо возразила Кики.

- Совсем не скучная! - воскликнула Клер. - Меня не волнуют технологические тонкости и как именно все это отразится на биосфере. Я не хочу ждать ни десять лет, ни пятьдесят - мне это сейчас важно. Это гнусно, гнусно, это ад - вот какое слово меня осенило. Вы понимаете? Мы провалились в новый круг, в глубочайший круг ада. Земля погибнет у нас на глазах при таком раскладе…

- Да-да, - твердила Кики во время тирады Клер. Эта женщина и удивляла, и утомляла ее - не было вещи, которую она не могла бы восторженно приукрасить или расчленить. Кики вспомнила знаменитое стихотворение Клер об оргазме, где она разъяла оргазм на элементы и методично описала их, словно механик, разбирающий мотор. Это было одно из немногих произведений Клер, которое Кики понимала без разъяснений мужа или дочери.

- Дорогая… - Уоррен мягко, но решительно взял Клер за руку. - Кстати, а где Говард?

- Пропал без вести, - сказала Кики и дружески улыбнулась Уоррену. - Кажется, он с Эрскайном в баре.

- Боже, я сто лет не видела Говарда! - объявила Клер.

- До сих пор над Рембрандтом работает? - допытывался Уоррен. Он был сыном пожарника, и это особенно нравилось в нем Кики, хотя она отдавала себе отчет, что романтический ореол вокруг этого обстоятельства - плод ее фантазии, не имеющий отношения к реальному житью-бытью трудяги-биохимика. Уоррен задавал вопросы, проявлял интерес, вызывал интерес, редко говорил о себе. Уоррен мог спокойно обсуждать самые страшные события и катастрофы.

- Угу, - сказала Кики, кивнула, улыбнулась и поняла, что исчерпала набор реакций, позволяющих не развивать эту тему дальше.