О красоте

- Нет, другая. А с тобой я вообще не разговариваю - ты уже два часа как должен быть дома.

- Начало же в восемь.

- Начало в шесть, идиот. И ты, как всегда, пришел на все готовенькое.

- Брось, Зур, - сказал Леви со вздохом, проходя мимо сестры, - ты просто не в духе. - Он снял свою армейскую безрукавку и скатал ее на ходу. Голая спина Леви, узкая у основания и широкая в плечах, перегородила Зоре дорогу.

- Может быть, перспектива наполнить три сотни крохотных слоеных корзиночек крабовой пастой меня и не радовала, - подтвердила Зора, входя за братом в распахнутую дверь. - Но я отложила свои душевные переживания и сделала это.

Коридор был полон запахов. Негритянская кухня пахнет так, что можно насытиться одним ароматом - сладким благоуханием пирожных, пьянящим духом ромового пунша. Главный кухонный стол был заставлен накрытыми пленкой блюдами, а на маленьких карточных столиках, принесенных по случаю из цокольного этажа, громоздились тарелки и грудились стаканы. Посреди всего этого стоял Говард, держал бокал с красным вином и курил дряблую самокрутку. К его нижней губе пристали блудные крошки табака. На нем был его фирменный костюм шеф-повара, созданный словно в насмешку на самой идеей приготовления пищи: Говард состряпал его из опальных кухмистерских принадлежностей, которые за последние годы накупила Кики, но в хозяйстве так и не использовала. Сегодня он надел поварской халат, фартук, рукавицы, заткнул за пояс несколько кухонных полотенец, а одно лихо повязал себе на шею. В довер- шенье образа Говард был покрыт невероятным слоем муки.

- Милости прошу! А мы тут кухарим, - сказал Говард, поднес палец в рукавице к губам и дважды хлопнул им себя по носу.

- И выпиваем, - подхватила Зора, отбирая у него бокал и относя его в раковину.

Говард оценил ритм и иронию этого жеста и продолжил на той же волне:

- А как твои дела, дружище Джон? [13]

- Меня снова приняли за вашего грабителя.

- О нет, - осторожно сказал Говард. Он не любил и боялся говорить с детьми на расовые темы, а именно такой разговор сулили слова Леви.

- Скажете, я псих? - выпалил Леви и швырнул свою влажную безрукавку на стол. - Не хочу тут больше жить. Здесь все только и делают, что пялятся.

- Сливки никто не видел? - спросила Кики, вынырнув из-за двери холодильника. - Не концентрированные, не одинарные, не разбавленные - английские двойные. Они стояли на столе. - Взгляд Кики упал на безрукавку Леви. - Нет, милый мой, здесь ей не место. Неси в свою комнату, где, между прочим, царит форменный кошмар. Если ты мечтаешь отсюда съехать, займись- ка для начала своим логовом. Я не хочу сгорать от стыда при мысли, что его кто-нибудь увидит.

Леви помрачнел и продолжил разговор с отцом:

- А какая-то сумасшедшая старуха с Редвуд Авеню пристала ко мне с расспросами о маме.

- Леви, - сказала, подходя к нему, Кики, - так как насчет того, чтобы помочь?

- О Кики? Да ты что! - заинтересовался Говард, присаживаясь к столу.

- Да, старуха с Редвуд Авеню. Иду себе, никого не трогаю, а она смотрит и смотрит всю дорогу - чуть дырку во мне не прожгла. А потом остановила и давай спрашивать - словно боялась, что я ее пристукну.

Конечно, это была неправда. Но Леви гнул свою линию, поэтому позволил себе слегка согнуть и правду.

- А потом как начнет: твоя мама то да твоя мама се. Старуха при этом черная.

Говард попытался было выразить протест, но он был отклонен.

- А без разницы. Если эта черная старуха такая белая, что живет на Редвуде, то и думает она под стать любой белой.

- Не «без разницы», а «какая разница», - поправила Зора. - Что за идиотский фарс? Зачем подделывать свою речь, воровать язык людей, которым куда меньше повезло в жизни? Это отвратительно. Латинские существительные ты ведь склоняешь без ошибок, так неужели трудно…

- Так что, никто не видел сливки? Стояли ведь вот здесь!

- Думаю, ты слегка перегибаешь, Зур, - сказал Говард, на ощупь исследуя чашу для фруктов. - Так где, ты говоришь, это было?

- На Редвуд Авеню. Сумасшедшая черная старуха. Нет, ну сколько можно!

- Что ж такое? Ничего оставить нельзя. Стоит отвернуться, как… На Редвуде? - переспросила вдруг Кики. - А где на Редвуде?

- На углу, перед детским садом.

- Никаких черных старух там сроду не было. Кто она?

- Не знаю. Вокруг нее еще стояли коробки, как будто она только что приехала. В общем, не суть. Суть в том, что меня задолбали люди, которые следят за каждым моим…

- О Господи, и ты ей нагрубил? - спросила Кики, шлепнув на стол мешок сахара.

- Чего?

- Да ты знаешь, кто это? - воскликнула Кики. - Это же Кипсы въезжают - я слышала, они будут жить у нас под боком. Это жена Монти, я больше чем уверена.

- Не говори ерунды, - сказал Говард.

- Леви, что это за женщина? Как она выглядит?

Смущенный и удрученный тем, что его рассказ воспринимается с таким скрипом, Леви попытался вспомнить подробности:

- Ну, старая… очень высокая, в слишком яркой для старой леди одежде…

Кики со значением взглянула на Говарда.

- А… - выронил тот. Кики повернулась к Леви.

- Что ты ей сказал? Не дай бог ты был с ней груб, Леви, я тебя так отделаю - живого места не останется.