О красоте

В целом, она была права. Говард взял на руки Мердока, так и не успевшего толком отведать мяса, и понес с собой в спальню. Стоя наверху перед платяным шкафом, Говард прикидывал, не стоит ли немного смочить прическу. В шкафу, из которого исчезла практически вся одежда - разноцветный шелк, кашемир и атлас, над наваленными грудой джинсами, рубашками, шортами одиноко болтался костюм. Говард протянул к нему руку - и вдруг передумал. Если он нужен им, пусть принимают его таким, какой он есть. Он взял черные джинсы, синюю рубашку с коротким рукавом, сандалии. На сегодняшней лекции будут, предположительно, люди из Помоны[[109]], Колумбийского университета[[110]] и Института искусств Кур- тольда[[111]]. Смит был в восторге, Говард тоже пытался заставить себя радоваться. «Сегодня большой день, - прочел он утром в электронном письме от Смита. - Говард, пора становиться штатником!Не в Веллингтоне, так где-нибудь еще. Думаю, все получится. До встречи в десять тридцать!» Смит прав. Десять лет на одном месте и не в штате - это слишком. Дети подросли. Скоро разлетятся кто куда. И в доме, если как сейчас, без Кики, будет невыносимо. Одна надежда на работу. Тридцать с лишним лет университеты были для него родным домом. Теперь ему нужен еще один колледж - последний, богатый, который бы принял его, старого маразматика, и взял под свое крыло.

Нахлобучив бейсболку, Говард помчался вниз, Мер- док со всех лап припустил за ним. В кухне дети вешали на плечи кто сумку, кто рюкзак.

- Стоп! - сказал Говард, шаря по пустому буфету. - Где мои ключи от машины?

- Понятия не имею, - безразлично отозвалась Зора.

- Джером! Где ключи?

- Успокойся.

- Еще чего. Никто не выйдет отсюда, пока я их не найду.

В итоге из-за Говарда все опоздали. Странно, почему дети, даже взрослые, слушаются родительских приказов. Они покорно переворачивали кухню в поисках ключей. Посмотрели в вероятных, а затем и в невероятных, глупых местах - едва Говарду чудилось, что кто-то бездельничает, он взрывался, как петарда. Ключей нигде не было.

- С меня хватит. Жарища! Я на улице, - крикнул Леви и вышел. Через минуту он вернулся: оказалось, ключи висели в дверце машины.

- Ты гений! - воскликнул Говард. - Так, живее, живее, выходим. Сигнализацию включаем, ключи берем, поторопись, народ!

На улице пекло. Чтобы открыть дверцу раскаленной машины, Говард обмотал руку подолом рубашки. Кожаный салон обжигал так, что пришлось подложить сумку.

- Я не еду, - сказала Зора, загородившись ладонью от солнца. - Просто потому, что ты этого ждал. Не захотелось подменяться в свою смену.

Говард терпеливо улыбнулся. Это было в характере его дочери: закусить удила и гордо мчаться куда глаза глядят. Сейчас она перевоплотилась в ангела милосердия, поэтому сильно важничала. Как-никак, в ее власти было «утопить» и Монти, и Говарда. Отцу она настоятельно порекомендовала взять годичный отпуск*, и он принял помилование с благодарностью. Зоре оставалось в Вел-

* (Творческий) отпуск на год или полгода, предоставляется раз

в семь лет преподавателю колледжа или университета для учебы,

путешествия или отдыха.

лингтоне два года, и, по ее мнению, колледж стал тесен для них двоих. Монти удалось сохранить должность, но не принципы. Он махнул рукой на вольнослушателей, и вольнослушатели остались, правда, Зора бросила семинар поэзии. Эти героические акты доброй воли даровали Зоре чувство поистине нерушимого превосходства, которым она бесконечно наслаждалась. Единственным пятном на ее совести был Карл. Она ушла с семинара поэзии, чтобы он мог там остаться, но он больше не приходил. Он вообще исчез из Веллингтона. Когда Зора набралась храбрости позвонить, его мобильный был отключен. Она привлекла к розыскам Клер; из зарплатных ведомостей удалось узнать адрес, но на посланные письма никто не отвечал. Когда Зора собралась с духом и нанесла визит, его мать лаконично сказала, что он съехал; большего от нее добиться не удалось. Она даже на порог Зору не пустила, держалась настороженно, видимо, подозревая в этой светлокожей негритянке с правильным выговором социального работника или сотрудника полиции, а от них только и жди неприятностей. Прошло пять месяцев, но Зоре изо дня в день попадались Карловы двойники - парни в толстовках с капюшонами, свободных джинсах, фирменных кроссовках, с большими черными наушниками, - и каждый раз его имя рвалось у нее из груди и застревало в горле. Иногда она все же произносила его вслух. Но никто из парней ни разу не обернулся.

- В город кому-нибудь надо? - спросил Говард. - С удовольствием подброшу, куда скажете.

Спустя две минуты Говард опустил пассажирское стекло и посигналил своим спускающимся с холма полуголым детям. В ответ те показали ему средний палец.