О красоте

сыпью цветов и фруктов. Четыре розовых птицы, один зеленый попугай, три колибри. Бурые бабочки. И все это в примитивной, детской манере, с плоско лежащими на холсте предметами. Ни перспективы, ни глубины.

- Это Ипполит.* Стоит кучу денег, наверное, но не за это я ее люблю. Я купила ее в свой первый приезд на Гаити, еще до знакомства с мужем.

- Замечательно. Я люблю портреты. В нашем доме нет картин. По крайней мере, изображающих людей.

- Это ужасно, - потрясенно сказала Карлин. - Приходите сюда, когда хотите, и смотрите мои. У меня их много. Они мое общество, им я обязана изрядной долей радости. Я совсем недавно это поняла. А Эрзу- ли - моя любимица. Она богиня вуду, одна из главных. Ее называют Черной Девой, Жестокой Венерой. Бедная Клотильда на нее не глядит, даже в комнате с ней оставаться не может, вы заметили? Предрассудок.

- Вот как. Значит, госпожа Эрзули - символ?

- Именно. Символ идеальной женщины, чистоты, Луны… Эрзули - источник ревности, мести и раздора с одной стороны и любви, доброжелательности, готовности помочь, здоровья, красоты и удачи с другой.

- Ого, сколько всего!

- Вы правы. Она как все католические святые, вместе взятые.

- Это интересно… - робко начала Кики, припоминая наблюдение Говарда, которое она собиралась высказать Карлин как свое. - Ведь мы очень двойственны в своем мышлении. В христианском мире мы мыслим противоположностями. Так уж мы устроены. Говард говорит, что в этом вся беда.

- Тонкое замечание. Мне нравятся ее попугаи.

* Гектор Ипполит (1894-1948) - легендарный гаитянский художник.

Кики улыбнулась, обрадовавшись, что ей не нужно углубляться в этот темный лес.

- Попугаи прекрасные. Значит, она мстит за себя мужчинам?

- Да, конечно.

- Ах, если бы и я могла! - вполголоса пробормотала Кики, не думая, что Карлин ее услышит.

- Мне кажется, - прошептала Карлин и ласково улыбнулась гостье, - это было бы недостойно вас.

Кики закрыла глаза.

- Иногда я этот город ненавижу. Все про всех все знают. Слишком он маленький для большого пути.

- Но вы не сломлены, и я этому очень рада.

- О! - сказала Кики, которую тронуло непрошеное сочувствие собеседницы. - Ничего, прорвемся. Я ведь не первый год замужем. Не так-то просто причинить мне боль.

Карлин откинулась в кресле. Края век у нее были розовые и влажные.

- Но почему бы вам ее не чувствовать? Это очень больно.

- Да, конечно, просто… я имею в виду, что моя жизнь этим не ограничивается. Как раз сейчас я пытаюсь понять, для чего я живу, для чего стоит жить дальше. Для меня это гораздо важнее. А Говард пусть решает, что важно для него. Словом… расстанемся мы - не расстанемся, не имеет значения.

- А я вот не спрашиваю себя, для чего я живу, - твердо сказала Карлин. - Это мужской вопрос. Я спрашиваю себя, для кого я живу.

- Не думаю, что вы так думаете, - отмахнулась Кики, но, глядя в строгие глаза Карлин, поняла, что сидящая напротив нее женщина думает именно так, и это бессмысленное пренебрежение собственной жизнью вывело ее из себя. - Вынуждена признать, Карлин, я так вопрос не ставлю. Я точно знаю, что живу не для кого- то, и вообще, по-моему, это отбрасывает всех женщин, по крайней мере, всех черных женщин, на триста лет назад, когда…

- Ну вот, дорогая, мы спорим, - огорчилась Карлин. - Вы опять меня не поняли. Я не собиралась с вами пререкаться. Я просто поделилась своим теперешним ощущением. Недавно я осознала, что жила не ради идеи и даже не ради Бога - я жила, потому что любила конкретного человека. В самом деле, я очень эгоистична. Я жила ради любви. Меня мало интересовал широкий мир: моя семья - да, но не мир. Мне нечем оправдать свою жизнь, но все именно так.

Кики пожалела, что повысила голос. Леди стара, леди больна. Какая разница, что леди думает?

- Должно быть, у вас прекрасный брак, - сказала она примирительно. - Это чудо. А в нашем случае, знаете… в какой-то момент понимаешь, что…

Карлин прервала Кики знаком и наклонилась к ней в кресле.

- Да, да. Вы рискнули - вверили другому свою жизнь. И теперь разочарованы.

- Я не то чтобы разочарована. Врасплох меня это не застало. Всякое случается. Я ведь выбрала мужчину.

Карлин взглянула на нее с любопытством.

- А что, были варианты?

Кики встретилась с Карлин глазами и решила быть бесстыжей.

- У меня да, одно время были.

Собеседница смотрела на нее непонимающе. Кики удивлялась себе. В последние дни она то и дело била мимо цели, и вот теперь дала промашку в библиотеке миссис Кипе. Но ее это не остановило; Кики овладело старое, некогда постоянно донимавшее ее желание шокировать и говорить правду. То же чувство, редко находившее выход, она испытывала в церквях, дорогих магазинах и залах суда. Местах, где, как она подозревала, правду говорят редко.

- Ну, тогда ведь была революция, люди примеряли на себя всевозможные образы жизни, прикидывали, например, могут ли женщины жить с женщинами.

- С женщинами, - повторила Карлин.

- Вместо мужчин, - подтвердила Кики. - И я чуть было не выбрала этот путь. То есть я пробовала по нему пойти.