О Кресте Христовом

По достоверным известиям древних римских писателей, крест, который большей частью носил на себе презрительное имя «несчастного древа» (arbor infelix), всегда делаем был из дерев так называемых несчастных и проклятых (arbores infelices damnataeque religione), но никогда из дерев лучших, которые большею частью у римлян посвящены были богам (например, дуб — Юпитеру, лавр — Аполлону, олива — Минерве, мирт — Венере, тополь — Геркулесу) или употреблялись на делание кумиров (например, дерева: кедровое, виноградное и др.). Из дерева, приносимого в дары богам, сделать крест — позорное орудие смерти — значило, по мнению язычника, оскорбить богов. К числу таких несчастных дерев относились некоторые дерева бесплодные, дикие, колючие. По всей вероятности, на одном из этих, проклятых в народном мнении, дерев пострадал и Спаситель наш. Из евангельской истории мы знаем, что воины, на распоряжение которых отдал Пилат Иисуса Христа для того, чтобы, в удовлетворение народу, больше обесславить Господа и наругаться над Ним, сплели Ему и возложили на Его главу, быть может, по обычаю римских царей, которые, как видно на монетах, носили на голове лавровые венки, не лавровый или дубовый или какой-нибудь другой бывший в употреблении венок, а терновый, как венок из такого деревца, которое по своей колючести и бесплодию почиталось презренным. Если они поступили так в этом случае, то почему бы им было сделать иначе в избрании древа для самого Креста? И там, и здесь у римских воинов и у иудеев была, конечно, одна цель, с исключением всякой другой: бесславие и страдание приговоренного к крестной казни; следовательно, если венок на главе Спасителя сделан был из терния, вместо дуба или лавра, как было обыкновенно, то отчего бы им нужно было самый Крест делать из хорошего дерева, а не из худого и презренного? Притом, если бы на Крест Господа было употреблено дерево не обыкновенное, если бы при выборе его случилось что-либо особенное, то свв. евангелисты не оставили бы этого без замечания, так, как, например, они заметили, что тело Христа Спасителя положено было в новом гробе. Не говорим уже о том, что римские воины не имели со своей стороны побуждений употребить особенное, лучшее дерево для Креста Господня. По какой-то непонятной причине они были слишком ожесточены против Спасителя: говорили Ему насмешливые приветствия, били по главе тростию, плевали Ему в лице и, становясь пред Ним на колена, кланялись Ему. Чего же хорошего можно было ожидать от них? Когда Спаситель был приговорен ко кресту, как преступник, большинство бывшего при распятии народа смотрели на Него также неблагоприятно: не много избранных было тут, которые или от души верили, или только догадывались, что это — не обыкновенный человек, а Сын Божий; самая же большая часть видела в Нем обыкновенного человека, — и именно преступника, достойного позорной казни. Из обстоятельств, последующих за распятием, видно, что даже мимохо-дящие путем голгофским дерзко насмехались над Спасителем, кивая головами. Висящие со Христом разбойники, кажется, едва ли не были оставлены без внимания неистовым народом; может быть, он высказывал даже чувство жалости к ним. Главное же внимание всех было устремлено на Того, Кто висел на кресте среднем, так что даже «един от обешеного злодею» вместе с народом хулил Спасителя. Можно ли поэтому даже думать, что на крест такого презренного, по мнению воинов и народа, человека употреблено было особенное, лучшее сравнительно с другими дерево? Судя по непомерной злобе и ожесточению иудеев, которые, конечно, поджигали свежими клеветами и воинов, скорее и с большею основательностью можно спросить, не употребили ли они на Крест Господа самого проклятого, так сказать, дерева, если только оно было, — самого худшего и презренного? Действительно, он сделан был из презренного дерева, из такого, из какого сделаны были и кресты распятых со Христом злодеев. Это подтверждается историей обретения Креста Господня и свидетельством св. Григория Нисского, который, в свою очередь, основывает его на всеобщем мнении народа.