О Ленине, Сталине и «православных коммунистах»

Естественным продолжением кампании по ликвидации мощей и закрытию монастырей стало тотальное изъятие церковных ценностей. После революции и в годы Гражданской войны повсеместные грабежи храмов, монашеских обителей имели еще «полуофициальный» характер, и немалая часть добра утекала в неизвестность. Но грандиозные планы большевиков требовали больших денег – раздувать «пожар мировой революции» стоило недешево. Содержание многомиллионной армии для защиты собственной власти и разветвленной сети карательных органов для поиска врагов (ВЧК в начале 1922 г. преобразована в ГПУ) тоже обходилось властям дорого. Церковь же, несмотря на все бандитские «экспроприации», еще хранила накопленные веками и поколениями верующих ценности, в том числе исторические и художественные.

Но страна была разорена. Деревня и город жили впроголодь. Посевные площади сократились, запасенное зерно и скот у крестьян реквизировали. Отобранный хлеб власть в огромных количествах продавала за границу, вместо того чтобы кормить им народ. В марте 1921 г. председатель СНК Ленин с циничным спокойствием заметил: «Крестьянин должен несколько поголодать… В общегосударственном масштабе это – вещь вполне понятная…» Спустя всего несколько месяцев, летом 1921 г., в двадцать с лишним российских губерний пришел тотальный голод. Сильнейшая засуха выжгла посевы в Поволжье, Предуралье, на Украине и Кавказе – в главных житницах страны. Голодающие деревни и села вымирали, обезумевшие, отчаявшиеся люди бежали из областей, пораженных бедствием. Дороги были устланы трупами взрослых и детей, умиравших от истощения и неминуемых эпидемий – тифа, холеры. Распространялись трупоедство и людоедство. К концу года голодали области с населением 20 млн человек – по самым скромным оценкам. Сколько миллионов тогда погибло, до сих пор точно неизвестно.

Но государство смотрело на эту беду как на «вещь вполне понятную» и выделять средства для преодоления страшного голода не собиралось. На первых порах оно лишь согласилось не мешать инициативным гражданам собирать средства для закупки хлеба за границей. Была немедленно создана общественная организация – Всероссийский комитет помощи голодающим (Помгол). А в середине августа патриарх Тихон благословил создание Церковного комитета для борьбы с этой общей бедой. Одновременно он обратился с эмоциональным посланием к «народам мира и к православной Руси». Оно было зачитано после патриаршего богослужения в храме Христа Спасителя и молебна перед огромными толпами людей. «К тебе, Православная Русь, мое первое слово. Во имя и ради Христа зовет тебя устами моими Святая Церковь на подвиг братской самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даром милосердия, с сердцем, полным любви и желания спасти гибнущего брата. Пастыри стада Христова! Молитвою у престола Божия, у родных святынь, исторгайте прощения неба согрешившей земле. Зовите народ к покаянию… да обновится верующая Русь, исходя на святой подвиг… К тебе, человек, к вам, народы Вселенной, простираю я голос свой. Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим!.. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества. На помощь немедля! На щедрую, широкую, нераздельную помощь!..»

Святитель Тихон выступил страдальцем и просителем за свой народ перед всем миром. Он разослал письма с горячими просьбами о помощи патриархам восточных Православных Церквей, римскому папе и архиепископу Кентерберийскому.

Потекли полноводной рекой пожертвования. Продовольствие и деньги шли из более благополучных областей страны, из-за границы приходили тысячи вагонов и пароходы с продуктами. Люди несли свои средства в храмы. Общественный Помгол развернул активную деятельность – организовывал слаженную работу, распределял поступавшую помощь, поддерживал связь с эмигрантскими и зарубежными благотворительными организациями, пытался даже вести переговоры с иностранными государствами минуя советские органы власти, требовал содействия у местного партийного начальства.

Как и следовало ожидать, очень скоро такая активность сделалась нетерпимой для коммунистов. В борьбе с голодом их, что называется, отодвинули в сторону, и им это не понравилось. Общественный Помгол был разогнан, его руководителей и многих участников арестовали, обвинили в заговоре, а затем и расстреляли. Церковный комитет власть также объявила «излишним» и потребовала выдать все собранные средства. Несколько месяцев после этого патриарх Тихон вел с большевиками переговоры о том, чтобы духовенство и церковные общины имели возможность официально оказывать помощь голодающим.