О любви не говори

– Как смеешь ты говорить мне о какой-то там защите? Ты оставил меня без отца! Я вырос в одиночестве, будучи уверенным, что мой отец погиб. Ты хоть представляешь себе, каково это взрослеть, зная, что у тебя нет отца? – Двадцать пять лет горя и скорби, отчаяния и ярости от осознания того, что он потерял, снова со страшной силой навалились на Алекса, и на какое-то мгновение он утратил контроль над собой. Он схватил стеклянную вазу, стоявшую на тумбочке рядом с телевизором, и со всего размаха запустил ею в камин. Стекло разлетелось на тысячи мелких осколков, и неожиданно он почувствовал себя лучше.

– Возьми себя в руки, Алекс! – воскликнула встревоженная Джулия.

– С какой стати я должен успокаиваться? Этот человек разбил мне жизнь!

– Понимаю, как ты расстроен… – начал Чарльз.

– Расстроен? Да это ничто по сравнению с тем, что я чувствую на самом деле. И ты еще имеешь наглость рассуждаешь с умным видом о том, как защищал меня! Боже! А я ведь всю жизнь хотел быть похожим на тебя. Какой же я дурак! – От избытка чувств Алекс укусил себя за нижнюю губу, на ней выступила кровь. – Все! С меня хватит! Я не хочу тебя больше знать! – Он решительным шагом направился к двери! Прочь отсюда! Прочь из этого дома и как можно дальше от воскресшего из небытия отца.

– Подожди! Мы еще не договорили! – крикнул ему вдогонку Чарльз.

Алекс остановился на пороге.

– О чем нам говорить? Ведь ты же ничего не рассказываешь! Я сыт по горло твоими секретами! Оставь их при себе, если они тебе так дороги. А я не дам за них и цента! – Алекс громко хлопнул дверью и вышел на улицу. Он пошел по дорожке к машине, ничего не видя и не слыша. Наверное, он сошел с ума. Все тело горело огнем, а в голове стоял полнейший туман.

– Постой, Алекс! – бросилась за ним Джулия. Она смогла догнать его уже возле самой машины. – Я сажусь за руль!

– Ни за что!

– Только я! Ты не в состоянии вести машину! Не хочу стать жертвой еще одной аварии.

– Пожалуйста, не путай меня с отцом. Это он у нас мастер по части дорожных аварий со смертельным исходом! – Алекс со всей силой стукнул кулаком по капоту и почувствовал острую боль в руке. Но с физической болью он как-нибудь справится. Он справится со всем, что реально, что имеет смысл.

– Отдай мне ключи! – приказала Джулия, перекрыв ему путь в кабину.

– Со мной все в полном порядке!

– Ты и близко не стоял рядом с этим порядком! И сам прекрасно понимаешь это!

Сил на то, чтобы спорить, у него уже не осталось. Он молча швырнул ей ключи, а потом скомандовал:

– Гони! К чертовой матери, отсюда!

Всю дорогу до Сан-Франциско Джулия жалела о том, что они не остались и не поговорили с отцом Алекса.

У нее ведь была куча вопросов к нему. О фотографии, о матери, о себе самой. А сейчас снова придется отложить свои вопросы до лучших времен, до тех пор, пока Алекс не придет в себя, оправится от пережитого потрясения и сможет понять ее мотивы. Если нет, ей придется навестить Сандерса уже одной. Но сейчас она не имеет права бросить Алекса. Впервые она видела его в таком состоянии, пожалуй, близком к невменяемости. Достаточно было взглянуть на него, увидеть, как он нервно барабанит пальцами по ноге, потом по сиденью, как он каждые две минуты меняет положение тела, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы увидеть, как разрушительная энергия переполняет его через край. Пожалуй, не скоро сможет он оправиться от шока.

Его отец жив! Невозможно даже отдаленно вообразить себе, что пережил Алекс, увидев живого и невредимого отца на пороге дома некоего Рика Сандерса. Ведь для него отец был настоящим идолом, кумиром! Он обожал его всеми фибрами души. Быть может, думала Джулия, глядя на дорогу, Чарльз Мэннинг был единственным человеком, которого любил Алекс, вложив в свою любовь к отцу всю ту страсть и глубину, которую обычно вкладывают в любовь к женщинам. Так стоило ли удивляться, что у него не осталось никаких чувств к матери? Что он никогда и никого не любил?

Интересно, расскажет ли он Кейт Мэннинг о встрече с отцом, подумала она, но вслух спросить не решилась. Он и так готов вспыхнуть как спичка от малейшей искры.

– Да гони же ты быстрее! – взорвался он уже на подъезде к Сан-Франциско. – Перестройся на скоростную полосу!

– Алекс, остынь! Прошу тебя! Хочешь, я включу музыку?

– Нет! – Он отстегнул ремень безопасности и снова беспокойно заерзал в своем кресле. Потом тяжело вздохнул и неожиданно сказал: – Представляешь, он жив, Джулия!

– Да! – коротко согласилась она и посмотрела на него сбоку. Он неотрывно глядел на стелющееся перед ними полотно шоссе.