О любви.О жизни… с болью 2

Всё было как во сне. Приехала быстрее скорой и зашла в квартиру. Дылды уже не было внутри, что и понятно, но он оставил открытой дверь. Я зашла тихо, как будто боялась потревожить Сашкин сон. В квартире был какой-то странный, чужой запах. Тогда подумала, что так могут пахнуть отчаяние и одиночество.

Зайдя в нашу бывшую спальню, увидела его на полу. Он лежал такой спокойный, умиротворенный. На руке не снятый жгут, из вены торчал пустой шприц. Голубые глаза смотрели куда-то сквозь время и пространство.

— Сашка, — прошептала и сползла вниз по стенке на пол рядом с ним.

Я держала его холодную руку и смотрела в глаза. Мне надо было их закрыть, но не хватало сил для простого движения. Казалось, что закрой их, то он и вправду умрёт, а так он просто лежит и сочиняет новую песню, как когда-то, когда мы были вместе.

Не знаю, сколько просидела так, но медики, появившиеся в квартире, вывели меня из оцепенения.

Вопросы, вопросы. Потом полиция и снова вопросы, вопросы. Всё сухо и формально. А он лежал под белой простыней. Кто-то сделал это за меня. Закрыл ему веки. На всегда.

Когда проносили его тело мимо, то меня как-будто выключили. Как мне рассказывали потом в скорой, я бросилась к носилкам и стала кричать, что он живой и надо реанимировать. Сорвала простыню и начала делать массаж сердца и искусственное дыхание. Меня оттаскивали от него трое полицейских и только когда врач сделал укол, обмякла и его смогли унести.

Прошло уже несколько лет. Я убрала все вещи, которые напоминали о нем, перестала общаться с теми, кто напоминал о нем, бывать в " наших" местах, прошла терапию, но эта коробка…Я смотрю на наши фото, на которых мы такие счастливые и это рвет меня на части. До сих пор не понимаю, мне хуже без него, чем с ним или наоборот?

Детская сказка

Алла с трудом открыла глаза и ощутила, как тошнота подкатила к горлу. Глаза удавалось держать открытыми, прилагая зверские усилия, как казалось на тот момент.

Приглушенный свет в реанимационной палате глаза хоть и не резал, но всё равно казался неимоверно ярким. Голова раскалывалась. Женщина провела сухим языком по таким же сухим губам. Как же хотелось пить. Алла попыталась было позвать кого-то, но поняла, что больше слабого сипения, выдать ничего не получается.

К рукам присобачены капельницы, какие-то проводочки, мерзко пищащий аппарат над кроватью. Где-то должна быть кнопка вызова персонала. Она это точно знала. Свежи ещё воспоминания о том времени, когда бабушка так же лежала в похожей палате. Но где же искать эту кнопку?

Тут Аллу как-будто ударило током. Аппарат над головой стал страшно пищать. Она резко схватилась за живот. Нет, только не это….

Стон вырвался наружу и повис где-то высоко над потолком. Слезы сразу же полились из глаз. Откуда только взялась жидкость в организме на них?

Алла закусила губу, но жуткий рёв всё равно преодолел эту преграду.

Живот пропал. Ее заметный, аккуратный и любимый животик. Она уже чувствовала движения малыша, разговаривала с ним, гладила, представляла их жизнь впятером. Она, муж, двое старших сыновей и этот крошка. Кто это был? Девочка? Мальчик? На последнем узи они решили с мужем не узнавать пол и сделать себе сюрприз. Но сюрприз пропал. Его больше нет.

Буквально через секунду в палату вбежала медсестра.

— Сейчас, сейчас, — говорила она и что-то нажимала на аппарате.

Женщина схватила пухленькую миловидную сестричку за руку. Слова как-будто все пропали, утонули в горе и страхе. Но глаза…Алла держала медсестру и мычала.

— Так надо было, — попыталась медсестра успокоить ее.

Но как успокоить человека, который только что потерял часть сердца? Алла начала рычать, выдрала иглу от капельницы из руки и стала срывать провода.

Медсестра схватила вырывающуюся женщину за руки и придавила к кровати.

— На помощь! Позовите врача! — кричала та, всё сильнее и сильнее вдавливая в кровать Аллу.

Сопротивляться было бесполезно. Силы оказались неравны.

Через несколько секунд в палате уже толпились врач, санитары и ещё какие-то люди в белых халатах.

Алла почувствовала укол в ноге и потом всё стало каким-то тихим, мирным. Боль ушла, ушли злость, ненависть, страдания. Внутри, на месте той пустоты, которая теперь занимала место малыша, появилось безразличие.

Может быть это и не плохо? Лучше так, чем, когда тебе рвёт душу на миллиметровые кусочки медленно и методично боль потери.

— Вот так. Поспать тебе надо. Силы восстановить. А то потеряла два литра крови, — тихо приговаривала медсестра, закрепляя иглу от капельницы пластырем и возвращая отброшенные проводки на место.

Алла смотрела на потолок и чувствовала, что погружается в сон.

Ей снились дети, которые бегали рядом с ней. Кудрявая светловолосая девочка лет двух, рядом с ней сидел мальчик с темными волосами постарше, чуть поодаль две девочки-близняшки приблизительно 10 лет рисовали классики на асфальте, а рядом с ними группа из разновозрастных мальчишек играла в футбол.

Алла стояла среди этих детей и считала. Ровно 12. Какое-то знакомое число. Но что оно означает?