О любви (сборник)

Инна всегда любила утренние пробуждения. Впереди был день с интересными занятиями, книгами, встречами. Выйдя замуж, Инна очень скоро поняла: встанешь раньше мужа, избежишь мучительного акта близости. Теперь же, впервые в жизни, проснувшись, она остро пожалела, что ночь короткая, что наступил день с заботами и хлопотами, с обязанностями и проблемами. Послать бы к черту все обязанности и заботы. Остаток жизни провести с мужчиной, с которым переплелась руками и ногами, чьи ровные удары сердца слышишь, и они заставляют твое сердце биться в унисон. Не сходить бы с этого кожаного дивана, хотя голое тело, много раз за ночь покрывавшееся испариной, липнет к обивке, а единственным постельным бельем служит ее, Инны, банный халат.

Можно прочитать в десятках книг про сладость шоколада или красоту Венеции. Спокойно встретить последний час, не отведав шоколада и не поплавав по каналам Венеции. Можно внушить себе, что ты врожденно холодная женщина, что у тебя какой-то ген дефектный, что ты обязана наполнить свое бытие другими ценностями, найти интересы, которые доставят удовольствие иного рода — интеллектуального, эмоционального. Так и прожить дура дурой. Хочешь шоколада — разбейся в лепешку, но налакомись. Мечтаешь о Венеции — продай последнее, но поезжай…

Размышления Инны прервал голос Ксюши:

— Папа, я проснулась! Папа, иду к тебе!

— Стой! — закричала Инна, вскочив. — Подожди, Ксюшенька! Борька, просыпайся!

Она потянула за свой халат с неожиданной силой, Борис свалился на пол.

— Что? Где? Во сколько? Тарифы завышены, — спросонья бормотал он.

— Быстро одеваемся! — пнула его ногой Инна. — Ксюша идет.

— Ага, сейчас! — вскочил и засуетился Борис.

— Помоги мне, — попросила Инна, которая никак не могла попасть в рукава халата, вывернувшегося за ночь невероятным образом.

Только одели Инну, как дверь стала медленно распахиваться.

— Трусы? Где мои трусы? — вновь рухнул на четвереньки Борис.

— Штаны, брюки надень, — велела Инна и загородила его спиной, — про трусы забудь. Скорее!

Ксюша зашла в комнату, следом вбежал Шустрик. В отличие от девочки, кота ничто не удивило, он привычно принялся тереться и ластиться.

— Тетя Инна? Папа? А что вы тут делали?

Инна услышала, как вскрикнул Боря, прищемив замком молнии нежный и возбужденный участок тела.

— Мы тут… — быстро заговорила Инна, — …играли. Да, играли немного, то есть мы тут… очень интересно играли…

— А мне можно с вами? — спросила девочка.

— Нет! Что ты! — воскликнула Инна.

— Видишь ли, малышка, — выступил вперед Борис. — Мы тут с тетей Инной играли-играли… всю ночь и решили пожениться. Ты не против? — Он взял дочь на руки. — Тетя Инна будет твоей мамой.

— Я буду ее мамой называть? — уточнила Ксюша.

Она и Борис повернули к Инне вопросительные лица.

— Конечно! — выдохнула Инна, у которой навернулись слезы.

— Я согласная, — сказала Ксюша, — и Ванька теперь не будет вредничать.

— Это еще вопрос, — вздохнула Инна.

— Все вопросы решаем с ходу, — бодро заявил Борис. — Сейчас идем к вам и объявляем…

— Погодите! — остановила Инна. — Приведите себя в порядок. И мне дайте время. Что за манеры в этом семействе? Свататься с нечищеными зубами.

На кухне мамы не было. Инна заглянула к ней в комнату. Анна Петровна лежала с открытыми глазами. Дочери не понять, какие чувства она пережила, наблюдая за стрелками на часах. Инна отсутствовала час, полтора, два… должно было свершиться, не в шахматы же они играют. Анна Петровна испытывала усталость и бессилие (даже завтрак детям не приготовила), которые случаются при достижении заветной цели.

— Мама, — присела на кровать Инна, — доброе утро!

— Насколько доброе?

— Абсолютно! — рассмеялась Инна.

Такой глупо-счастливой Анна Петровна видела свою дочь считаное число раз, из которых следует исключить свадьбу с Олегом как роковую ошибку. И хотя Анна Петровна собиралась указать дочери, что всегда была права в отношении Бориса, не стала упрекать. Инна сияла. А что еще матери надо!

— Сладилось? — спросила мама.

— Абсолютно! — повторила Инна. — То, о чем ты так долго мечтала, произойдет, мы с Борисом поженимся. Ну, давай! Говори мне, что всегда знала…

— Пусти, встану. — Слегка толкнув, мама заставила Инну подняться и сама встала. — Внукам кашу надо сварить.

«Внукам», — отметила Инна.

— Мамочка! Ты у меня замечательная, умная, добрая, единственная, уникальная.

— Не такая уж уникальная. Весь двор, Борисовы друзья, сослуживцы только и ждали, когда вы прозреете.

— Мама! Бывают обстоятельства непреодолимой силы, которые делают невозможными события, кажущиеся сторонним свидетелям очевидными.

Анна Петровна закончила одеваться и, выходя из комнаты, обронила:

— Не бывает у женщины обстоятельств, которые не преодолеет настоящий мужчина.

«А ведь верно, — подумала Инна. — Хотя еще вчера, услышав подобное утверждение, я разнесла бы его в пух и прах. Теперь Ваня. Господи, помоги!»

Инна помогала сыну снять пижаму, точно в такой спала Ксюша. Только у девочки расцветка в розовых бабочках, у мальчика — в синих машинках. Пижамы покупала Инна.