О людях и самолётах 2

Ещё одно незнакомое слово разозлило проверяющего. Он хлопнул крышкой чемодана, что-то пометил в блокноте и приказал:

– Переходим к сдаче норм РХБЗ! [42]

Мы разобрали свои любовно забиркованные противогазы и по команде: «Газы!» натянули их на физиономии. Дембелю, подполковнику П* личного противогаза не досталось, и он перед началом строевого смотра цапнул на складе первый попавшийся студенческий, не глядя на номер. Маска оказалась какой-то совсем уж детской, но толстенький, кругленький П*, похожий на мистера Пиквика, не желая опозорить родную кафедру, был упорен, и в результате всё-таки сумел как-то натянуть её на лицо. Внезапно раздался резкий хлопок, за которым последовало дружное хрюканье в маски, сменившееся откровенным ржанием.

Маска на лице П* лопнула по шву, и две её половинки сиротливо покачивались на ушах ошеломлённого подполковника. Ржал, как оказалось, бессердечный проверяющий.

Вероятно, опасаясь разрушительных последствий надевания ОЗК всей кафедрой, проверяющий выбрал одного «желающего», которым оказался младший по званию. Ему и выпало надевать ОЗК.

Надевать новый ОЗК мучительно больно. Особые шпеньки, называемые странным словом «пукли», не лезут в тугие петли, ломая пальцы, а главное – новый ОЗК щедро посыпан тальком. Обычно, получив на складе РХБЗ новый ОЗК, его вымачивают в домашней ванне дня два-три, сушат, и только потом используют по назначению, не рискуя перемазаться по уши. Капитан, избранный для химдымовского заклания, вылез из резиновой шкуры настолько грязным, что его синий мундир стал похож на зимний маскхалат.

Проверяющий содрогнулся и сказал, что на сегодня, пожалуй, хватит.

На следующий день проверяли учебно-методическую документацию циклов. В армии вообще изводят невероятно много бумаги, и виноваты в этом – убеждён! – именно проверяющие. Ведь для того, чтобы проверить специалиста, нужно самому быть по крайней мере не худшим специалистом, а в одной только авиации специальностей море. Вот проверяющие и облегчили себе жизнь: гораздо проще проверять бумагу, чем человека, а если проверять не содержание, а форму, то это просто пир военно-канцелярского духа. На каждом цикле военной кафедры полагалось иметь что-то около 25 различных книг, журналов и прочего, не считая личной документации каждого преподавателя.

На самом деле, для работы было нужно хорошо если 5 документов, а всё остальное извлекалось из сейфов перед проверками и заполнялось за пять прошедших лет шариковыми ручками с пастой разных цветов. Некоторые документы вызывали просто оторопь. Например, «Журнал учёта занятий с учебно-вспомогательным составом». То есть по мысли высоких штабов офицеры должны были проводить с лаборантами и учебными мастерами занятия не только по технической подготовке (что ещё как-то можно было объяснить), но и занятия по РХБЗ и даже по методико-воспитательной работе. На моем цикле учебно-вспомогательного состава не было, поскольку он давно разбежался из-за смехотворных зарплат, но журнал я всё равно был обязан вести. Кстати, поскольку тетради для всей этой канцелярщины приходилось покупать за свой счёт, на обложках попадались весьма фривольные картинки вроде Бритни Спирс в лифчике и трусиках. Эпической широтой штабной мысли поражали «Журнал учёта журналов», «Книга учёта слайдов, плакатов и диапозитивов» и «Книга протоколов заседаний предметно-методических групп». Всё это требовалось разграфить, заполнить в строгом соответствии с прилагаемым образцом и по первому требованию предъявлять проверяющему. Каждый раз, как только становилось ясно, что едет очередная комиссия, а ты (опять, ещё, уже) – начальник цикла, несчастный хватался за остатки причёски и начинал кощунственно призывать мор, глад и казни египетские на отдельно взятый цикловой сейф. «Ну почему, почему, – вопиял он, обратив взор к гипсокартонному потолку, – я не вёл эти долбанные журналы в течение года?!! Как было бы сейчас просто…» Он знал, почему… Однажды после очередной проверки жестоко уестествлённый начальник цикла № 2 полковник М* поклялся вести свою документацию своевременно, и весь год, когда личный состав кафедры после окончания служебного времени отправлялся по своим делам, М* упорно и вдохновенно заполнял различные книги, журналы и списки. Когда начальник кафедры потребовал документацию циклов на проверку, М* с чувством сеятеля, добротно вспахавшего свою ниву, первым вошёл в руководящий кабинет и вышел оттуда с искажённым лицом, шатаясь от горя. Выяснилось, что требования к оформлению документации циклов за год изменились, и большую часть книг пришлось переписывать.

Больше цикловую документацию своевременно не заполнял никто.

Материалы лекций тоже требовалось периодически обновлять, но в докомпьютерную эпоху это было проблемой – машинисток на всех просто не хватало, поэтому у каждого начальника цикла в сейфе хранилась заветная папка со стопочками чистой бумаги разной степени желтизны. При необходимости обновить ту или иную лекцию, подбирали титульный лист подходящего цвета и перепечатывали только его. Так и жили…