О Луне, о звёздах, обо всём…

Вскоре нам кажется, что это уже наши рассуждения  и выводы, хотя внутренний диалог происходит под влиянием все той же внешней информации.

Стихи в конверте – обмен чужими переживаниями, не более того.

Я и теперь хочу общаться с этой замечательной девочкой. Чего в том криминального? Не пойму.

Обхожу, ступая, как по минному полю, свои владения, прикидываю размер разрушений и последствия катастрофы.

На первый взгляд непоправимый кошмар. Испорчено всё… всё!

Немного остыв, понимаю, что на самом деле это ерунда, неприятный эпизод, не более того.

Не пустяк сам факт.

Мы ещё не семья, только учимся жить и чувствовать совместно.

Очень здорово любить, влюбляться, верить, грезить, переживать, радоваться, мечтать и планировать жизнь вдвоём, ещё приятнее иметь под рукой постоянного, надёжного интимного партнёра, не говоря уже про регулярный секс без тормозов.

Всё это замечательно. Но ведь я не передавал себя в бессрочное пользование, даже не сдал в аренду на время. Я лишь неуверенно и робко открываю в себе желание дарить и отдавать.

Это совсем не значит, что меня можно лечить, как умалишённого, обыскивать тайком, отнимать всё, что угодно, когда захочется.

Я это я и принадлежу исключительно себе.

Короче, мне всё это не просто не нравится, я в бешенстве.

Машинально замечаю ещё более грубое вмешательство в мою личную жизнь, нарушение самого интимного пространства.

На раз и навсегда отведённом месте нет статуэтки эрдель-терьера, подаренной мне некогда мамой. Тогда я грезил, как всякий мальчишка, собакой. Эта фигурка была мне дорога до невменяемости.

Поворачиваюсь к Лизе, – где мой талисман? Я тебя предупреждал, что это моя любимая личная вещь. Не потерплю с ней, да и с собой, подобных вольностей. Живо верни статуэтку терьера на то место, к которому он привык. Далее: прежде, чем производить здесь перестройку, ты должна была уведомить об этом меня. Ладно, это мелочи. Не важно. Кто позволил тебе лезть в мою личную переписку? Почему ты присвоила себе право распоряжаться мной и моим прошлым? Ты видела даты на конвертах? Последнее письмо пришло тогда, когда мы ещё не познакомились. Кстати, я его даже не вскрыл. По-моему я дал исчерпывающее объяснение. Сейчас ухожу, вступать с тобой в перепалку не собираюсь. Просто сделаю вид, что меня здесь не было. Когда приду – всё будет в полном порядке. Мои личные вещи должны находиться на прежних местах. Всё остальное решим потом, если ты способна правильно оценить обстановку. Я умею договариваться. И прощать тоже умею. Приду в шесть вечера.

Подхожу к Лизе, беру её вымазанное в тесте лицо в ладони, целую в губы, в глаза, машу, как ни в чём не бывал рукой и ухожу…

Иду в столовую, где по устоявшейся привычке поварихи долго промывают моё мозговое вещество едким эротическим юмором.

Но кушать-то хочется, потому терплю.

Честно говоря, я в панике. Даже не представляю, куда и зачем, а главное, к какому раскладу приду домой вечером, однако жду этого часа с огромным нетерпением. Даже решаюсь съездить в посёлок и привезти букетик купленных в магазине цветов.

Цветы не очень презентабельные, где же в наших краях весной взять другие.

Бутылка шампанского тоже пригодится.

Надеюсь всё же на благополучный исход нашего поединка.

Я уже совсем на неё не злюсь.

Похоже, совместные отношения болезненно переходят в иную стадию.

Это напоминает слишком резкий поворот, когда только что всё было нормально, но машина вдруг предельно накренилась, скрипят напряжённо тормоза, колёса скользят по шоссе юзом, сжигая резину, а заодно нервы водителя.

Чем заканчиваются такие экстремальные ситуации зависит только от реакции и выдержки водителя.

Какой водитель я – пока не знаю.

Сейчас приду домой и выясню – вписался ли в этот немыслимый поворот.

Жизнь не способна награждать, наказывать, принимать решения, диктовать условия – она нейтральна по отношению к нашему выбору и нашим поступкам. Выводы мы делаем сами.

После казним или милуем, иногда мучаемся от принятого поспешно или чересчур эмоционально решения, но отступать поздно.

Жизнь лишь ухмыльнётся слегка, что не помешает нам впоследствии вновь наступить на те же самые грабли, а после страдать от подобных переживаний.

Захожу домой, как ни в чем не бывало.

Подхожу к Лизе, протягиваю цветы, шампанское, чмокаю в щёчку и носик, снимаю верхнюю одежду…

Всё как обычно.

Она наливает в вазочку воду, расправляет букет, шампанское прячет в стол, ставит передо мной тарелку макарон с яичницей и нарезанный треугольниками хлеб.

Отмечаю этот факт как знак внимания.

Прежде никогда не нарезала фигурно.

Это уже хорошо.

Сама за стол не садится.

Стоит рядом, изображая прислугу или реализуя иные цели, которые пока непонятны.

Ладно, так, значит так.

Я быстро ем, она тут же подхватывает посуду, суёт в таз для мойки.

Окидываю местность изучающим взглядом.

Почти всё на своих местах, исключая мизерные перестройки.

Статуэтка собачки на своём пьедестале.

Всё прочее, на что было указано, тоже.

Замечательно.

Бельё отстирано, висит на верёвке над печкой.