О, Мари!

– Подумай, парень, ты влюблен, как артист оперетты, – продолжал мой друг. – Что с тобой происходит? У нее своя жизнь, у тебя – своя. Встретились на миг на жизненном пути. Ты слышишь, брат? Соберись, возьми себя в руки, не то попадешь в беду…

Подъехал мотоцикл, Рафа уехал на нем, а мы с остальными ребятами погрузились в троллейбус и отправились кто куда – большинству надо было в общежитие. В центре города я попрощался с ними, вышел, поймал такси и поехал к дому Мари. Попросил водителя подождать, пообещав быстро вернуться. У Мари горел свет только в одной, дальней комнате. Хотя было еще не поздно, все вокруг показалось мне вымершим. «Интересно, что делает Мари? Может, даже забыла, что происходило час назад. Может, она безразлична ко мне, и для нее было важно только освободиться от назойливого дебила. А вдруг тот выйдет из больницы и убьет Мари? Сожжет ее дом? Да нет, Жоко еще месяц-два, если не больше, пролежит в больнице. После такого “массажа” он даже мышку не осмелится обидеть, духу не хватит. А если бы я оказался в таком положении, под безжалостными ударами десятка людей, готовых за неосторожное слово покалечить или даже убить? Ну нет, у каждого своя судьба, и Жоко свою заслужил… Конечно, он все это заслужил. Так долго терзал бедную девушку, угрожал ножом и пистолетом! Кто бы еще помог Мари? Милиция? Смешно. В лучшем случае поговорили бы с Жоко в очередной раз, составили бы протокол или взяли расписку, что он больше не будет беспокоить соседку. Тот еще больше уверился бы в своей безнаказанности, стал бы безобразничать еще сильнее…» Все эти мысли водоворотом крутились в моей голове, пока я стоял перед домом Мари и смотрел в ее затемненные окна.

– Парень, – окликнул меня водитель, – мы уже полчаса стоим, может, поедем?

Глава 4

Через двадцать минут я был дома. В полутемном подъезде привел себя в порядок, бесшумно открыл дверь и постарался незаметно проскользнуть в свою комнату. Папа, как обычно, сидел в своем кабинете и писал. Он вообще постоянно писал или читал что-нибудь, даже начал изучать английский, и это ему нравилось. Мама готовила обед на завтра. Брата, уже известного боксера, чемпиона страны среди юниоров – кстати, ученика всемирно известного спортсмена Владимира Енгибаряна, – дома не было.

– Давид, почему так поздно? – услышал я голос матери. – Может, чего-нибудь покушаешь?

– Нет, мам, я не голоден!

Быстро разделся, накинул на себя летний халат и вышел на балкон, служивший мне спортплощадкой. Там были установлены кольца и боксерская груша, лежали штанга и двухпудовые гири.

Было прохладно. Я уселся под лампой с томиком Драйзера – недавно начал читать «Финансиста». Зазвонил телефон. «Неужели это Мари откуда-то звонит? У них же дома нет телефона… Может, что-то случилось, напали на них?»

Мама сняла трубку.

– Да, Асмик, Давид дома, сейчас позову…

В динамике раздался взволнованный голос тети Асмик, мамы Рафаэля:

– Давид, что случилось, скажи честно? Рафа весь в пятнах крови: брюки, туфли, сорочка, даже на руках кровь!

– Тетя Асмик, мы тренировались, устроили спарринг. У него, как и у меня, кровь носом пошла…

– А обувь? Вы что, боксировали в туфлях? Нет, Давид, неправду ты говоришь… а я так надеялась на твою разумность… Ну ладно, всего хорошего.

– Спокойной ночи, тетя Асмик.

– Чего она хотела, Давид? – подозрительно спросила мама.

– Так, ничего особенного. Спрашивает, как ведет себя Рафа.

– Сынок, будь осторожен, этот парень себя не контролирует.

– Да все в порядке… Мам, пап, я пошел спать!

– Ты что-то рано сегодня! – папа вышел из кабинета. – Расскажи, как идут занятия. Может, тебе с курсовыми помочь?

Папа мог на любую тему сочинить целый том. Он обладал энциклопедическими знаниями и удивительной памятью, хранившей огромное количество исторических дат, цифр, имен и пространных цитат из классиков.

– Нет, пап, все нормально, помощь не нужна. Я сегодня что-то подустал, пойду лягу. Спокойной ночи.

– Гуд бай!

В час ночи я проснулся. А если все-таки дебил Жоко выпишется из больницы или его побитые друзья соберутся с духом и пойдут громить дом Мари? Маловероятно? Нет, невозможно! А если?..

Быстро оделся, сунул за пояс маленький топорик для рубки мяса, надел куртку и тихо вышел из дома. Дверь оставил открытой, чтобы, когда вернусь, щелчок замка не разбудил родителей. На улице поймал частника и опять поехал к дому Мари. Вышел за двадцать метров до дома, водитель отказался ждать, я обругал его, расплатился, и он, недовольно ворча, уехал.