О, Мари!

После того как мы отметили семь дней после похорон отца, я, с трудом скрывая слезы и волнение, попрощался с матерью. Видно было, что она ушла в себя, в свой мир, где папа был жив и где она непрерывно вела с ним диалог.

– Давид, у этой «генеральской девушки», – так мама звала Фаину, – исключительный характер. Я это почувствовала, даже ни разу не поговорив с ней. Она человек крайностей – это очевидно. Ты или друг, или враг, без промежуточных вариантов. Не играй с ее судьбой, пока не решишь все вопросы с Мари, она достойная девушка. Я в душе надеюсь, что вы с Мари в конце концов найдете общий язык и она вернется сюда.

Поздней ночью перед моим отъездом позвонила Мари.

– Давид, это я.

– Слушаю тебя, Мари! Я улетаю продолжать службу, хотел позвонить тебе уже из Москвы.

– Ты женился на дочери своего генерала?

– Кто тебе сказал такую глупость? Тереза?

– Во-первых, не Тереза, а Иветта. И почему глупость, она же у вас дома. Как ты мог так поступить со мной?

– Не плачь. Я уже не верю твоим слезам и обещаниям. Если бы ты меня любила, собралась бы и прилетела с ребенком сюда. Хватит играть в глупые игры и ломать сентиментальную драму, два года прошло! Ты мучаешь всех нас и себя тоже. Прилетай! Время не самое удобное, но не для тебя, ты же член нашей семьи!

– Не могу.

– Чего ты не можешь? Говорить или прилететь?

– Не знаю. Я страдаю, Давид. Почему моя жизнь складывается именно так? Да, у тебя сейчас горе, великое горе, но вы все вместе, а я одна! Понимаешь, Давид, одна!.. Мне тяжело.

– Проблему нашей разлуки можешь решить только ты и никто другой.

После каждого такого разговора я долго бродил по дому, не в силах успокоиться.

– Ложись спать, сынок, завтра у тебя дорога.

– Не знаю, как жить дальше, мама. Я вижу, что Мари уходит, но когда она звонит, все возвращается в ту же секунду. Она страдает, это очевидно.

– Несомненно, она страдает больше, чем ты.

– Слабое утешение.

– Ничего, сынок. Жизнь все расставит по местам.

На восьмой день моего пребывания дома я вместе с Фаиной улетел в Москву. Брат, Рафа и еще несколько друзей поехали нас провожать. По дороге Рафа спросил:

– Давид, а где твой московский друг Арам?

– Видимо, не смог прилететь.

– А телеграмму он отправил? Или, может, говорил с тобой по телефону?

Только сейчас я сообразил, что за все это время не было ни весточки от Арама, ни его самого. Странно.

– Думаю, ему просто никто не позвонил и не известил.

В самолете Фаина открыла небольшую красивую коробочку, подаренную ей Рафой. Внутри оказался золотой крест с цепочкой, украшенный бирюзой в середине и на концах.

– Красивый подарок сделал твой друг. Что бы это значило? Может, ты знаешь?

* * *

Москва встретила нас апрельским дождем и переменчивой погодой. Марк приехал за нами в аэропорт, отвез Фаину с моими вещами домой, а я вышел в центре города и отправился прямиком в Московскую военную прокуратуру, где получил приказ, касающийся дальнейшего прохождения моей службы. Необходимо было закончить уголовное дело, находящееся в моем производстве в Кокчетаве, и прибыть в Москву для завершения курсов повышения квалификации. После этого должно было последовать новое назначение – возможно, в Москве.

Я напомнил, что трехлетний срок службы истекает в начале ноября, то есть через полгода. Ответ был кратким: «Будете служить столько, сколько нужно». «Ничего, этот человек не решает вопрос моей службы», – успокоил я сам себя и позвонил Араму.

На работе незнакомый голос ответил, что Арама нет, и когда будет, он не знает. Удивленный таким ответом, я позвонил другу домой. Трубку сняла его жена Наташа.

– Давид, разве ты не в курсе, что с ним случилось?

– А что случилось?

– Удивляюсь, что не знаешь. Его арестовали.

– Арестовали? Кто, когда, за что?

– Не знаю за что. У нас дома устроили грандиозный обыск! Даже описали мои украшения, часть забрали, сказали, что обратно я их получу после расследования.

– Кто занимается этим делом? Прокуратура, милиция, городская, районная – кто?

– Дело ведет КГБ.

– Почему КГБ?

– Понятия не имею. Знаю, что вместе с Арамом забрали еще двоих его знакомых.

– Наташа, что-то не так в ваших отношениях? У тебя какой-то недовольный голос.

– Он не должен был так поступать! У нас двое маленьких детей: старшему семь лет, младшему всего четыре. Что я буду делать, как содержать их? Ведь я не работаю, у меня нет никакой специальности!