О мастерах старинных 1714 – 1812

– Мистер Сабакин, головная боль меня истощила. Мы с вами оба часовщики и мастера инструментов – люди ремесла. Не думайте, что под скатертями скрыты великие тайны, там только станки, довольно плохо работающие: мы еще не умеем обрабатывать сталь. О, если бы было достаточно только изобретать!.. Я начал с того, что взялся починить модель машины Ньюкомена: модель работала хуже, чем те машины, которые я знал в деле.

– Это зависело от субтильности сложения механизма, от большого охлаждения при уменьшении диаметра цилиндра, – заметил Сабакин.

– Да, вы правы. Я посоветовался с господином Робисоном. Он мне сказал не много. Я пошел сам, пошел, ведомый чутьем механика. Вы слыхали, может быть, про великого слепца, который прокладывает дороги у нас в Англии?

– Да, я видел его.

– Вам повезло. И я работал, как слепой. Усталый от бесплодия мыслей, измученный так, как не устает поденщик, я брел однажды по улице Глазго, опустив голову. Лицо мое обдало паром. Пар валил из подвала. Там была прачечная. На холоде пар сгущался. Тогда я решил: надо пар выпускать из какого ни на есть отверстия в цилиндре, а не охлаждать в самом цилиндре, потому что, охлаждая пар в цилиндре, мы охлаждали и сам цилиндр, теряя теплоту, а не превращая ее в силу. И тогда я побежал весело домой, у меня открылись глаза.

Болтон уже выпил и был весел.

– Так рассказываем мы, – сказал он, – когда берем патент. А на самом деле мы побежали домой и начали читать книги. Обо всем этом уже было написано, об этом говорилось в университете. Вы не надуете господина Сабакина.

– Они не поверили, – сказал Уатт, – а я поверил. И не сердитесь, господин Болтон, я рассказываю это иностранцу, чтобы ему понятно было, как трудно нагнать нас.

– Садитесь, мастер Мердок, – предложил Болтон, – садитесь, Вильям, садитесь, строитель мельниц. Мы все тут друг друга стоим. Чокайтесь со мной и с господином Сабакиным. Выпьемте за удачу, господин Сабакин. В прошлом году мы были накануне разорения, я вложил все в дело, но устоял в то время, когда закрывались другие заводы и лопались банки.

Мердок, немолодой бритолицый человек, спокойно ответил:

– Но выручил вас, сэр, копировальный станок, который выдумал наш дорогой Уатт.

– Обычный пресс, – заметил Болтон, – очень похожий на старую машину типографщиков. Я попрошу принести еще бутылку коньяка.

– Блажен увидевший новое в старом, – сказал Уатт. – Я пью за ваше здоровье, Мердок. Вы умеете видеть.

– Спасибо, сэр. Коньяк сейчас принесут, сэр.

Болтон продолжал:

– Но вы не правы, Уатт, когда говорите, что господин Сабакин ничего не увидел бы в станках, покрытых скатертями. Он увидал бы наши усилия, наши траты. Нам нужно пригнать поршень к цилиндру. Сперва мы удовольствовались, если между поршнем и цилиндром нельзя было просунуть монету. Я применил набивку из волос, пробки, но машина не доизобретена еще и сегодня. Пока ее нельзя делать просто и повторять, как пуговицы.

– Я больше всего, – сказал Уатт, – люблю покой. Я устал делать на станках то, что на них нельзя сделать. Я вижу трудности и нахожу новые решения, но они только новый труд. А если бы мне дали волю, я бы отдыхал. Мне кажется, если бы не рука Болтона, то я бы точил что-нибудь из кости или дерева или чинил бы часы. Мне надоело думать.

– Если надоела мысль, – сказал Болтон, наливая коньяк на дно бокала, – тогда, что ж, давайте выпьем за деньги Болтона. Господин Уатт без меня ушел бы прокладывать каналы. Может быть, и не он бы построил паровую машину. Господин Сабакин, родина там, где человеку хорошо. Директор Каронской компании уехал в Россию. Не хотите ли поступить ко мне и стать между мистером Мердоком и моим компаньоном Уаттом? Я знаю, вы изучаете математику.

– За столом, – ответил Сабакин, – пьют вино, но не меняют отчизну.

– Вы можете потерять удачу за хороший ответ, потому что вы сказали «нет». Но чем же я могу быть вам полезен?

– Дайте мне письмо – я хочу посмотреть глубокие шахты. Хлеб растет на черноземе, а Англия выросла на земляном угле.

– Вы получите письмо. Я дам вам письмо на шахту старого Ребека. Но вернитесь когда-нибудь к нам: в день каждого полнолуния у нас праздник. Долго ли вы пробудете в Эдинбурге?

– Года два.

Глава пятнадцатая,

содержащая описание английского рудника конца XVII1 века.

Рудник, на который приехал Лев Сабакин, находился на берегу канала с темной, как будто ржавой, водой.

Слышно было мерное, знакомое Сабакину пыхтенье пароатмосферной машины. Дым, как большое дерево, стоял над шахтой.

Испачканная угольной пылью крепкая ивовая корзина висела на вороте над черным зевом шахты. Рабочий подтянул корзину. Сабакин перешагнул через ее край. Ворот завертелся.

Небо над тверским механиком начало темнеть и суживаться, по сторонам блестели закопченные бревна шахтного сруба.

Корзина быстро опускалась. Сабакин взглянул вниз – черное дно шахты казалось уже близким.

Небо в отверстии шахты совсем потемнело. В серо-синем, как будто ночном, небе сверкала серебряно-золотая звезда.