О материалистическом подходе к явлениям языка

«Изменения мышления, зависящие от развития материального производства и материального общения людей с их развивающейся идеологией, отражаются в языковом строе, передавая также и отношения человека к изменяемой им природе… Тем самым стадиальное языковое деление обусловлено периодизацией мышления и через него связано с социальной основой общественного развития»[319].

Некоторые современные защитники марризма отзываются весьма положительно о всех этих попытках решить проблемы развития человеческого мышления. Вот что об этом писал в одной из своих работ В.И. Абаев.

«Было время (видимо, период „нового учения о языке“? – Б.С.), когда и в советском языкознании проблемы языка и мышления, языка и истории стояли в центре внимания. В их решении допускались грубые ошибки и упрощения, но в самой постановке проблемы ошибки не было. В этих проблемах языкознание утверждало себя как одна из ведущих наук гуманитарного цикла»[320].

От этого утверждения веет какой-то наивностью. Абаев думает, что постановка вопроса сама по себе может быть совершенно безыдейной и абстрактной. Ни один ученый никогда не ставит вопроса, не опирающегося на определенную точку зрения.

О том же в сущности говорит и Р.А. Будагов:

«Я отнюдь не призываю возвратиться к тому пониманию стадиальности, которое было характерно для 30 – 40-х годов. Но надо сказать, что стадиальные исследования, изолированные от исследований в области мышления, стали у нас гораздо беднее, чем они были в прошлом… Лишившись фона мышления, типологические разыскания наших дней стали характеризоваться статичностью и некоторой схоластичностью»[321].

На самом деле в исследованиях проблемы развития мышления, относящихся к периоду 30 – 40-х годов, никакого богатства не было. Результаты этих исследований были просто лишены какого бы то ни было познавательного значения, и это обстоятельство имеет определенные причины.

Н.Я. Марр и его последователи вообще не понимали, что такое мышление. Они постоянно его смешивали с идеологией, приписывали ему классовый характер. Марр утверждал:

«…нет языка, который не был бы классовым, и, следовательно, нет мышления, которое не было бы классовым»[322].

Ход развития человеческого языка целиком и полностью отождествляется Марром с развитием мышления, хотя достаточно хорошо известно, что не каждое семантическое изменение связано с изменением в развитии мышления.

Коми-зырянскому шор ʽручейʼ соответствует в удмуртском шур ʽрекаʼ, так же как латинскому rivus ʽручейʼ соответствует испанское rio ʽрекаʼ. Наделение слова, означающего ʽручейʼ, значением ʽрекаʼ – это изменение значения на основании некоторого ассоциативного сходства.

Вопреки утверждениям марристов, изменения в материальной культуре хотя отражаются в материальном составе языка, однако не вызывают коренной ломки его структуры.

Понятие норм мышления у Марра представлялось слишком суженным. В стадиальных сменах И.И. Мещанинова оно фактически свелось к субъектно-объектным отношениям. Характеризуя эти стадиальные схемы, В.В. Виноградов не без основания замечает, что

«анти-марксистское понимание языка как надстройки над базисом, над экономическим строем общества, свойственное новому учению о языке, тут очень сужено – до предела синтаксических отношений, определяющих структуру предложения»[323].

Чтобы судить о нормах мышления в целом, достаточно было лишь какой-нибудь одной языковой особенности.