О, мой босс

Хотя в какой-то степени так оно и есть. Мне больно. Ужасно больно оттого, что сейчас я нахожусь в нескольких тысячах километров от любимой мамы и не могу ничем помочь. Не могу утешить, настроить на позитивный лад. Просто-напросто не могу. Не в состоянии.

Как я могу кого-то успокоить, когда у самой душа разрывается на части?

Что, если врачи не смогут ей помочь? Или операция пройдет неудачно? Или реабилитация? Как я буду жить без мамы?

— Света! — выкрикнул кто-то издалека. Откуда-то из другой комнаты или квартиры. Может, на улице услышала. Кому я понадобилась именно сейчас? Какая разница? Если надо — подождут. Мне сейчас ни до кого. — Выпей!

Я не сразу чувствую, как меня окутывает что-то теплое и что-то греющее. Одеяло? Свитер? Наверное. Только откуда они появились?

— Слышишь меня? Немедленно выпей!

Мне насильно слегка запрокидывают голову и буквально вливают какую-то жидкость. Фу! Какая дрянь! Вода что-то слишком горькая! И кислая! Но выпить пришлось все, до последней капли.

— Вот так. Легче?

А? Что? Легче? Серьезно? Как мне может полегчать, когда я не знаю, выживет ли мама? Как?

Только спустя пару мгновений я понимаю, что нахожусь не одна. Что сейчас рядом со мной на этом холодном полу сидит босс и… обнимает. И не для того, чтобы раскрутить на секс или возбудить, а просто дарит тепло. По-человечески. Пытается сделать то, что я не смогла по отношению к матери.

Поддержать.

— Я так боюсь, — пищу сквозь слезы. А я плакала? Наверное, да, раз по щекам капали маленькие слезки прямо на грудь Антона. Он сидел в обычной хлопковой футболке, которая впитывала всю мою соленую жидкость. Но ему было плевать на то, что я могу испачкать его одежду поплывшей тушью или подводкой для глаз.

И мне плевать…

— Она вылечится.

Антон говорит так уверенно, словно это обязательно произойдет. Будто мама правда выживет. Будто он знает наверняка.

Я хочу в это верить. Верить словам человека, который выкупил меня для своего удовольствия. И сейчас почему-то наш договор уходит на второй план, как и дневное развлечение, а на первый выступает тепло. Простое человеческое тепло, которым не каждый человек способен одарить другого.

Оно особенное. Согревающее. Родное.

Я считала, что босс эмоционально скуп и не способен на сострадание, однако этот поступок доказывает обратное. Именно он сейчас пришел на помощь, именно он успокаивал меня и прижимал к себе. Он вытирал слезы одноразовыми салфетками.

Может, Антон и скотина, но где-то в глубине души я уверена, что в нем живет настоящий мужчина…

Остается только надеяться, что за меня говорят не эмоции…

ГЛАВА 23

Трудный день. Слишком трудный. Много работы скопилось за последние дни, много забот и много вопросов. Казалось, напряжено абсолютно все. И душа, и тело. От кончиков пальцев на ногах, которые порой сводит судорогой, до вечно нахмуренных бровей. А что творится внутри — лучше не говорить. Путаница. Одна сплошная путаница.

За эти пару дней новой, мать его, жизни с сексапильной соседкой медленно начал осознавать, что прежняя жизнь рушится на глазах. День уже не кажется таким насыщенным, будни отличаются друг от друга. А все из-за Светки!

Хер знает, сколько я не трахался с нормальной женщиной, а тут ходячий соблазн щеголяет в одних трусиках и тоненькой маечке! Хоть бы шортики по ночам надевала, я могу и не выдержать! Оттрахаю свою красивенькую секретаршу и не посмотрю на сопротивление.

Однако эти планы так и остались в голове в тот вечер, когда я обещал незабываемое продолжение. Потому что хотел ее, вопреки собственным словам о ее неприкосновенности. Желал снова услышать из ее пухлых губок протяжные стоны. Как в кабинете, когда мои пальцы игрались с ее киской. Но все изменилось в один момент. В тот самый, когда я вошел на кухню с бутылкой красного вина и двумя бокалами и застал свою жертву рыдающей на полу.

Именно в этот момент она показалась такой слабой и ранимой. Та уверенная в себе секретарша Светочка исчезла, оставив вместо себя слабую девочку, которая переживает за маму. Я знал, на какое число назначили операцию, но не представлял, что этот день настолько сильно подкосит ее.

Что я там говорил о вине? О, нет! Такие, как она, вряд ли смогли так сыграть. Они не умеют давить на жалость. Не дано. Я столько раз наблюдал женские слезы. И сыгранные, и настоящие. За всю жизнь научился отличать правду от лжи. И ее эмоции неподдельны.

Когда я увидел Свету такой слабой, то все мысли о предстоящем вечере пропали напрочь. Мне было важно, чтобы она успокоилась. Чтобы перестала плакать. Ох, девочка моя. Тебя есть кому утешить.

— Антон… — позвала меня, выныривая из своего маленького кокона, состоящего из моих объятий. — Зачем?

— Что зачем? — непонимающе смотрю в заплаканные большие глаза Светочки.

— Зачем ты утешаешь меня?