О, мой принц!

Ничего не ладилось с утра у господина Бажена Подникольского. И солнце светило не так, и недавно выпавший снег замёл дороги слишком сильно, хотя на дороге от дома господина Бажена можно гостей привечать да за стол сажать, так чисто да гладко катится эта дорога прямиком до столицы, славного города Мариенграда, за богатство и процветание которого каждый житель великой империи воздаёт молитву Создателю при всяком посещении храма, наперёд воздав молитву за здоровье и благополучие императора всея империи Славена Мариенградского и всей его семьи и всех его домочадцев.

Но не радовала сегодня господина Бажена дорога, к ровности и гладкости которой он лично прикладывает немалые усилия каждый год, не жалея на это благое дело ни средств из казны города Центграда, коя императорской милостью в полнейшем его распоряжении, ни личного внимания и участия.

Не радовал сегодня господина Бажена и великий дом его, на дворец схожий, полный добра всякого, не перечтёшь которое. Не радовал изысканный завтрак, вышколенными слугами поданный. Швырнул господин Бажен куском пирога с рыбой редкой, заморской, в слугу своего верного, осерчав от нерасторопности слуги верного, хотя слуга быстрее птицы летал, стремясь угодить господину своему, не с той ноги вставшему.

И только любимая жена господина Бажена, госпожа Мирослава, радовала взор его, да детки милые, у батюшки своего на шее повисшие да как райские птички щебечущие. Но отослал господин Бажен семейство своё в парк свой, больше на лес размерами схожий. Пусть погуляют по морозцу да побегают наперегонки со щенками породы дорогой, редкой, как няньки для деток выведенной.

А раздражение своё обоснованное господин Бажен лучше на слугах сорвёт, они для того и предназначены, чтобы господину угождать да настроение ему своим смирением поднимать. Но нет того, что может сегодня поднять настроение господину Бажену. Так же как и ничто не может отсрочить отъезд его в столицу, благословенный город Мариенград.

По приказу самого императора, его величества Славена, господин Бажен в столицу направляется. Направляется и не знает, вернётся ли в свой дом, на дворец похожий, увидит ли снова семью свою милую…

А ведь всё для семьи господин Бажен радеет, всё для семьи. Ему-то самому много не надо, был бы кров над головой, да миска каши на столе. Но семья-то, семья! Доченька подрастёт, её замуж надо отдать. Да не за виконта какого-нибудь завалящего, а не меньше, чем за графа, а то и на герцога замахнуться не грех. А приданое какое нужно при таком раскладе? Вот то-то и оно-то.

Чтобы не было, как у сестры, Дубравы. Когда отдавала она дочку свою, Нэймэри, девку красоты неписаной, за самого графа Корнегейского, попрекнула её мамаша графская, что, мол, не ровня вы нам. Ну, Дубрава, конечно, за словом в подол не полезла, так эту графиню отчехвостила при всём честном народе, что та до конца свадьбы успокоительные соли нюхала.

А почему графиня рот-то раскрыла? Правильно, потому что приданого за Нэймэркой сестра дала кот наплакал. Оно-то, с одной стороны, и правильно. Граф Нэймэрку и без приданого взял бы, дело-то молодое, любовь там и всё такое прочее. Но сам факт попрёка-то, сам факт! Да при всём народе! Нет, чтобы один на один, ну, сказала бы и сказала, Дубравка всё едино на эту графиню плевать с высокой колокольни хотела. А вот деньги бы великие любой рот заткнули бы.

Вот и приходится крутиться да вертеться. Да делу-то от этого только польза! Ну и что, что каменья, коими стараниями господина Бажена центральная площадь Центграда выложена, господин Бажен не у старого императорского поставщика закупил, а у малоизвестного каменщика из приграничья? По цене в пять раз меньшей, и разница в цене господином Баженом в казну не возвращена до сих пор.

Каменья-то лучше! И обтёсаны так, что любо-дорого глядеть, и по цвету подобраны так, что площадь самому императору показать не стыдно, вон, из других городов приезжают, любуются. Господин Бажен уж не говорит о том, что лично ездил в приграничье каменья-то выбирать, а там-то измыри рукой подать. Можно сказать, господин Бажен жизнью своей рисковал, коя один раз Создателем даётся, а не десять или, к примеру, двадцать.

А рынок? А рынок-то! Где ещё, в каком городе на рынке чистота-то такая? А ни в каком, потому что таких очищающих артефактов, кои господин Бажен всё в том же приграничье достал и кои разницу в цене с имперскими тоже имели немалую, нигде нет и быть не может. Потому что артефакты эти приграничники у самих измырей-то и выменяли, и выменяли на что?

Правильно, на коренья травы лечебной, что мужскую силу в разы увеличивает, и коя растёт только в империи и нигде более. А коренья-то эти господин Бажен из личных запасов выделил, и куплены коренья эти были на личные средства господина Бажена, кои остались от закупки зелий в городскую лекарню.

В общем, много всего, всего и сам господин Бажен не враз припомнит. Не по этим ли, часом, случаям господин Бажен в императорский дворец вызван?