О моя дорогая, моя несравненная леди (СИ)

-Зачет. - повторил Паша. - Спорим, - он медленно протянул Кириллу руку с открытой ладонью, - спорим, что из сотни доноров, биоматериал которых нам с Аленой могли бы предложить при искусственном оплодотворении, девяносто девять уже давно... обделались бы, окажись они на твоем месте? Спорим?

Кирилл отрывисто пожал плечами, но руки в ответ не протянул.

Паша удовлетворенно кивнул и, не отводя от него глаз, опустил свою руку.

А потом вдруг стремительным, как бросок кобры, движением, без малейшего замаха, одним лишь разворотом плеча и взлетом ладони, обратившейся в кулак, со всей силы вложил его в левую скулу Кирилла.

Не в силах устоять, тот опрокинулся навзничь, чувствуя, как оглушительное эхо пушечного удара заполняет все его существо. Ясное небо у него над головой вдруг померкло, потемнело и едва не стало черным, но потом снова обрело свой праздничный, лазурно-голубой цвет.

-Ну что ты, брат, обиделся что ли? - голос Паши с трудом пробивался сквозь яростный, неумолчный гул, затопивший всю голову.

Кирилл перевернулся на бок, потом уперся локтем в землю и сел.

-Да пошутил я, пошутил! Давай руку!

Кирилл встряхнул головой, словно это могло помочь избавиться от гула. Потом наклонил голову и... даже не сплюнул, а скорее слил изо рта длинную, вязкую, соленую, красную слюну. Потом поднял голову и посмотрел на Пашу стоявшего над ним.

Потом протянул ему руку.

Резким рывком поставив его на ноги, Паша, будто бы извиняясь, хлопнул его по плечу:

-Пошутил я, брат, пошутил. Не обижайся.

Кирилл пожал плечами и аккуратно ощупал скулу. Вопреки ожиданиям, челюсть оказалась не сломана и даже зубы, вроде, были на месте. В голове по-прежнему гудело, но боль уходила.

Уходила быстрее чем хотелось.

Паша еще раз хлопнул его по плечу и отвернулся к морю.

-Не обижайся, брат. Тебе на меня обижаться не за что. Разве ж я виноват, что жена мне первая, по молодости, такая... подвернулась, что с ней не то что ребеночка делать - в одной комнате находиться не хотелось! А хотелось забиться в казарму и не вылезать оттуда вовсе! А потом, когда вроде бы все сложилось, оказалось, что уже слишком поздно. Разве ж я виноват, что война эта проклятая вот так, годы спустя, меня настигла, когда уж я начал думать, что все обошлось? Что мне, наконец-то, повезло и теперь у нас с Аленой все будет хорошо. Что будет у нас и дом, полная чаша, и дите родное, наследник и надежда. Словом, все как у людей! Неужто я этого не заслужил?! - в его голосе прорезалось, вдруг, такое отчаяние, такая боль, что Кирилл вздрогнул, перестав массировать разбитую скулу, и замер. - Я ж ни одного солдата просто так, по дурости своей или безалаберности, не сгубил! Ни в Афгане, ни до него! И тогда, из последнего боя всех пацанов вывел! Всех кого только смог! Неужто я не заслужил того, что всем остальным дается?! - он остановился, вздохнул и продолжил тише: - а знаешь как хочется, чтобы лялька по дому бегала? Чтобы пустота эта проклятая исчезла на веки вечные? Чтобы время, которое уже много лет ураганом, словно под горку несется, замерло вдруг и потекло медленно-медленно, от прогулки до кормления, от кормления до прогулки? Чтобы перестать, наконец-то, изводить себя одним и тем же, безответным вопросом: за что я свою кровь проливал? и задуматься над более насущными вещами: почему травка зеленая? почему солнышко желтое? почему небо днем голубое, а ночью - черное? Господи! Ну, кто, кто я такой, чтобы без конца думать - за что я свою кровь проливал?! А вот почему небо днем голубое, а ночью - черное - вот это вопрос! Ты, кстати, не знаешь - почему? - обернулся он к Кириллу.

-Знаю. - ответил тот, чувствуя острый прострел, затихшей, казалось, боли. - Из-за рефрактивного преломления солнечных лучей в атмосфере Земли.

-О как! - восхищенно качнул головой Паша. Потом улыбнулся и прибавил: - а ты ничего, солдат! Удар держишь четко.

-Держу. - сказал Кирилл.

Сказал, чтобы не молчать.

-Не обижайся, брат. - повторил Паша. - Не смог удержаться... Не смог, хотя и понимаю, что должен быть тебе благодарен по гроб... Кстати, о благодарности. - он сунул руку в карман и вытащил два белых бумажных конверта. - Держи, Пикассо, это твоя зарплата. - протянул он один конверт Кириллу, - Карточкам я, как закоренелый совок, не доверяю. Зелень из американского огорода гораздо практичнее. Особенно в нашем деликатном деле. Согласен?

-Согласен. - ответил Кирилл, принимая конверт после секундного колебания.

-Знаешь сколько здесь?

-Знаю. - Кирилл покрутил конверт в руках, потом сложил, не открывая, и сунул в карман.

Зелени было много.

Возможно, даже очень много.

-Ну а это - призовые. - Паша протянул ему второй конверт.

-Призовые?

-Да. Помнишь "Мерседес", на котором я тебя встречал? Ну, то спортивное купе, на котором вы потом с Аленкой гоняли?

-Который сломался?