О муравьях и динозаврах. Песня кита

Ученые, группа за группой, восходили на алтарь истины, меняли свои жизни на сокровенные знания, исчезали в ослепительных вспышках и уплывали к небу огненными шарами.

Все происходило спокойно и строго. Провожавшим удавалось обойтись без душераздирающих сцен и плача по тем, кого они теряли навсегда. А люди, по всему миру наблюдавшие за происходившим по телевидению, с благоговейным ужасом смотрели, как некоторые из их собратьев-людей проходили величайшее в истории человечества духовное крещение.

Никто не замечал времени. Солнце уже спрятало нижний край за западным горизонтом, и сумерки окрасили алтарь трепещущим золотом. В этот час восхождение к алтарю начали физики. Их группа была самой многочисленной, в ней насчитывалось восемьдесят шесть человек. Но как только первые вступили на пандус, тишину, едва ли не впервые за день, нарушил детский голос.

— Папа! — Вэньвэнь, заливаясь слезами, вырвалась из толпы, пробежала по пандусу, и, расталкивая взрослых, повисла на ноге отца. — Папа, я не хочу, чтобы ты превратился в огненный шар, улетел и погас!

Дин И легонько приобнял дочь.

— Вэньвэнь, — сказал он, — постарайся вспомнить и расскажи папе: какой был самый плохой день в твоей жизни?

Девочка размазала слезы по лицу, задумалась на несколько секунд и сказала:

— Я росла здесь, в пустыне, и… и очень-очень хотела побывать в зоопарке. Однажды ты, папа, поехал на юг, в большой город, и взял меня с собой. Там ты привел меня в зоопарк, но, как только мы вошли, твой телефон зазвонил и ты сказал, что у тебя что-то случилось на работе и надо срочно вернуться. Детям без взрослых в зоопарк нельзя, и я тоже ушла. А больше ты меня туда не повел. Пока мы летели обратно, я всю дорогу плакала.

— Знаешь, дитя мое, — ответил Дин И, — ты обязательно побываешь в зоопарке. Мама сможет отвезти тебя. А у папы все не так. Он тоже находится у входа в большой зоопарк, а там внутри есть таинственные вещи, которые папа всегда мечтал увидеть. Но если папа не пойдет туда сейчас, то другого шанса у него не будет уже никогда.

Вэньвэнь уставилась на отца полными слез глазами, а потом кивнула:

— Если так… то иди… папа.

Фан Линь подошла и взяла дочку из рук Дин И, злобно взглянула на алтарь истины, нависающий над ними и сказала:

— Вэньвэнь, твой папа — худший отец на свете, но он действительно очень хочет в этот зоопарк.

Дин И опустил голову и сказал, глядя в землю:

— Да, Вэньвэнь, папа очень хочет туда.

Фан Линь в последний раз устремила горящий взгляд на Дин И.

— Ты и в самом деле элементарная частица — совершенно холодный. Что ж, иди. Приступай к своему последнему эксперименту. Но запомни, я никогда не позволю твоей дочери стать физиком!

Многочисленная группа собралась было продолжить путь, но другой возглас, на сей раз не детский, а женский, заставил ее снова остановиться.

— Мацуда-сан, если ты уйдешь туда, я умру прямо здесь, перед тобой!

Миниатюрная молодая японка стояла на траве около входа на пандус и прижимала к виску дуло маленького серебристого пистолета.

Мацуда вышел из толпы коллег и приблизился к женщине.

— Мотоко, — сказал он, глядя ей в глаза, — ты помнишь то холодное утро в Саппоро? Ты сказала, что хочешь проверить, действительно ли я люблю тебя или нет. Ты спросила меня, как я поступлю, если ты попадешь в огонь и твое лицо останется изуродованным. Я ответил, что в любом случае останусь с тобой на всю жизнь. Но тебя мои слова разочаровали и расстроили. Ты сказала, что если бы я на самом деле любил тебя, то должен был пообещать, что ослеплю себя, чтобы навсегда сохранить в сердце прекрасную Мотоко.

Рука, которой женщина держала пистолет, не пошевелилась, но темные глаза наполнились слезами.

А Мацуда Сейити продолжал:

— Так что, милая, ты очень хорошо понимаешь значение красоты для человеческой жизни. А сейчас я получил возможность увидеть наивысшую красоту Вселенной. И не могу упустить ее.

— Если ты сделаешь хоть один шаг, я выстрелю!

— Прощай, Мотоко, — негромко сказал Мацуда Сейити, улыбнулся и, присоединившись к остальным физикам, направился вместе с ними по пандусу. Ни короткий кашель пистолета, ни всплеск крови и мозгового вещества из пробитого пулей насквозь черепа, ни мягкий шлепок, с которым труп упал наземь, не заставили Мацуду оглянуться.