О муравьях и динозаврах

Ока отправил Цинни к безработному тренеру по кроссовому бегу, чтобы она хоть немного потренировалась под непосредственным руководством. Через пять дней Цинни узнала, что ее отец умер. Она опрометью кинулась обратно, однако успела лишь получить урну с прахом Стурма Оки. Цинни видела в последнее время, что он слабел с каждым днем, но не могла предположить, что он сдавал кровь за деньги, чтобы оплатить ее тренировки. А вскоре после того, как Цинни по его настоянию пошла заниматься с другим тренером, он прямо на уроке в школе упал и больше не поднялся. Так же как и в день смерти матери, Цинни молча сидела в своей комнатушке, и тусклый лунный свет падал из окна на грубый сосуд с прахом ее отца. Но вскоре дверь шумно распахнулась, и в комнату вломилась толпа родственников Оки во главе с его женой. Все стали орать на Цинни, требуя, чтобы она призналась, что он оставил ей, и принялись переворачивать все, что попадалось на глаза. Следом за ними вбежал престарелый директор школы, пытавшийся убедить их не шуметь и не буйствовать. Тут кто-то обнаружил под подушкой новенькую футболку, купленную Окой для ученицы, и нащупал подшитый потайной карман. Его тут же грубо разорвали и обнаружили конверт, содержимое которого определенно предназначалось Цинни. Ока, судя по всему, хорошо знал, что долго не протянет. Директор школы выхватил конверт и заявил, что если Цинни родная дочь учителя Оки, то письмо является ее наследством. Жена Оки снова разоралась, схватила урну с прахом и начала в бешенстве трясти. Внутри что-то брякало. «Обручальное кольцо!» — взвизгнула она, сдернула крышку и высыпала белый пепел на стол. Цинни с плачем кинулась вперед, но ее грубо отшвырнули. Она отлетела в угол и упала, а родственники Оки принялись рыться в кучке праха. Цинни вскочила, снова кинулась к столу, и ее снова оттолкнули. Тут кто-то нащупал кусочек металла, но тут же с руганью бросил его на пол, до крови разрезав ладонь. По измазанной пеплом коже хлынула кровь. Директор школы бережно поднял странную находку. Это оказался маленький кусочек металла в форме листа водяного каштана с острыми, как бритва, уголками. «Это осколок ручной гранаты» — сказал он. «Боже, неужели Ока и в самом деле воевал на юге?!» — воскликнул кто-то. Некоторое время все растерянно молчали, но потом до родственников покойного дошло, что это значит. «Цинни, Ока тебе не отец, и ты ему не дочь! У тебя нет никакого права на его наследство!»

Директор школы сказал: «Ну-ка, посмотрим, что господин Ока оставил нам», открыл конверт и вынул оттуда лист бумаги. Потом он добрых три минуты, под пристальными взглядами собравшихся, изучал его и в конце концов торжественно сказал: «О, богатое наследство». Тут вдова Оки вырвала у него бумагу, и он, уже не глядя на написанное, закончил: «Жаль только, что воспользоваться им не сможет никто, кроме Цинни». Родственники долго читали и перечитывали содержание бумаги. В конце концов вдова Оки взглянула на Цинни с неожиданным смущением и сунула ей листок. Там было всего лишь несколько слов, написанных явно из последних сил, авторучкой, которая несколько раз прорвала бумагу, человеком, который был ее учителем, ее тренером и хотел стать ей отцом, невзирая даже на то, что в действительности не был им.

Слава и мечты

Около трех километров Цинни бежала изо всех сил, но так и не смогла оторваться от Эммы. Избавившись от бремени лидерства, Эмма успокоилась и опять превратилась из усталой растерявшейся девчонки в несравненную звезду марафона. Легконогая лань разбудила свою уснувшую было энергию и перешла в контрнаступление. Резко ускорившись, она обогнала Цинни, и вскоре разрыв между ними стал больше, чем в первой половине дистанции. Глядя на постепенно отдаляющийся контур Эммы, Цинни понимала, что все кончено. Появилась отметка тридцать пятого километра, осталось семь километров. Это расстояние казалось Цинни непреодолимым. У нее было ощущение, будто она увязла в густом сиропе и уже не бежит, а еле-еле идет. И едва она успела об этом подумать, как увидела в толпе кучку знакомых лиц из команды Западной Азии. Соплеменники все же пришли поболеть за нее. Она не могла расслышать их голосов, но по движениям губ угадала, что они скандировали:

— Цин-ни, дер-жись!

Цинни увидела Клэра. Он изо всех сил размахивал обеими руками. В одной он держал маленький аптечный пузырек. Именно из него он достал таблетку, которая дала Цинни столько сил. Это был всего лишь витамин С.

Теперь Цинни видела, что в толпах, тянущихся по обе стороны трассы, буквально все, целый лес рук, указывают куда-то налево от нее на огромный экран, установленный на стене дома. Цинни пришлось поднять голову и взглянуть туда. Она узнала место, которое показывало телевидение, — Площадь героев в столице Западной Азии. Оттуда каждое утро начинались ее тренировки. Сейчас площадь кишела народом. Камера показала людей крупным планом, и она разглядела, что губы у всех движутся одинаково. Сотни тысяч ее земляков выкрикивали в унисон:

Цин-ни, дер-жись!