О муравьях и динозаврах

— Но… но ведь армия Западной Азии распущена, — пробормотал президент МОК. — Они сдали все тяжелое вооружение!

— Зато все стрелковое оружие досталось населению. И если бы сейчас с домов вдруг ветром снесло крыши, стало бы видно, что в каждом окне сидит по стрелку.

— Да что же это такое?! — По щекам президента МОК текли слезы. Он схватил Клэра за грудки и отчаянно кричал: — Ваша столица сгорит в огне! По улицам польются реки крови ваших соплеменников! Матери лишатся детей, дети — отцов. Те, кому удастся выжить, будут искать хоть что-то съедобное по помойкам… А в результате вы все равно будете разгромлены. Другого результата просто не может быть!

— Значит — судьба. — Клэр криво улыбнулся президенту МОК и повернулся к спортсменам. — Именно это я предсказывал с самого начала. «Окна к миру» — всего лишь нежизнеспособная идеалистическая фантазия. Спортивные состязания не могут заменить собой войну. Точно так же, как вино не может заменить кровь. — Он подошел к иллюминатору и посмотрел наружу. — Что касается Республики Западной Азии, она точно такая же, как наша Цинни. Она хочет держаться до конца.

* * *

Когда Алек Салих смог наконец добраться на родину, война бушевала уже неделю с лишним.

После завершения церемонии закрытия Олимпиады, проходившей под грохот страшной грозы, Салих не сразу ушел под трибуну, а долго еще стоял и смотрел на то место, где упала Цинни. В конце концов он чуть слышно пробормотал: «Лучше я вернусь домой».

Война за столицу входила в заключительную стадию. Город был разрушен более чем наполовину. Основные боевые действия вроде бы закончились, но воевать все еще продолжали и здесь, и в провинции. Оттуда в город потоком шли подкрепления, состоявшие из самых разных людей. На некоторых была потрепанная армейская форма, но большинство были обычными гражданскими, раздобывшими себе оружие. Салих попросил у офицера автомат. Тот узнал его и сказал с улыбкой:

— Ого! Знаешь, вряд ли у нас хватит денег нанять спасителя.

— Какой там спаситель. Простой солдат, — ответил Салих, тоже улыбнувшись, взял оружие и присоединился к нестройному хору, распевавшему гимн страны. А потом вышел в освещенный пляшущим пламенем пожаров город, где земля содрогалась в конвульсиях войны.

Бремя воспоминаний

??, 2010 г.,

первая публикация в авторском сборнике Лю Цысиня «Море снов», 2015 г.

М а т ь: Деточка, ты слышишь меня?

П л о д: Где я?

М а т ь: О, прекрасно! Ты можешь меня слышать. Я твоя мать.

П л о д: Мама! Я что, действительно у тебя в животе? Я плаваю в воде…

М а т ь: Это называется ами… ани… амниотическая жидкость. Трудное слово, согласна. Я сама выучила его только сегодня.

П л о д: Что это за звук? Как будто гром все время гремит где-то вдали.

М а т ь: Это бьется мое сердце. Ведь ты же находишься во мне, помнишь?

П л о д: Мне здесь нравится. Я хочу остаться здесь навсегда.

М а т ь: Ха! Не получится. Тебе придется родиться.

П л о д: Нет! Я боюсь того, что там.

М а т ь: Ох… давай поговорим об этом позже.

П л о д: Мама, что это за веревка, приделанная к моему животу?

М а т ь: Это пуповина. Без нее нельзя жить, пока находишься внутри матери.

П л о д: Хм-м-м-м… Мама, а разве ты была когда-нибудь там же, где я сейчас нахожусь?

М а т ь: Была! До того как родилась, я тоже находилась внутри своей матери. Только я не помню, как там было, и ты тоже не будешь помнить. Деточка, у тебя там темно, внутри мамы? Ты что-нибудь видишь?

П л о д: Снаружи пробивается слабый свет. Красновато-оранжевое сияние такого же цвета, каким бывает небо в деревне Ситао, когда солнце садится за гору.

М а т ь: Ты помнишь Ситао? Да ведь я там родилась! В таком случае ты, наверно, помнишь, как выглядит твоя мама?

П л о д: Да, я помню, как ты выглядишь. Я даже знаю, как ты выглядела в детстве. Мама, ты помнишь, как впервые в жизни увидела себя?

М а т ь: О, этого я не помню. Наверно, в зеркале… У твоего деда было старое зеркало, разбитое на три части, которые он сложил вместе…

П л о д: А вот и нет, мама, нет. Ты впервые увидела свое отражение в воде.

М а т ь: Ха-ха-ха… Вот не подумала бы. Ситао находится в Ганьсю, а это в пустыне Гоби. Нам всегда не хватало воды, а в воздухе постоянно висела пыль, которую поднимал ветер.

П л о д: Совершенно верно. Мои дедушка или бабушка каждый день ходили за водой по нескольку километров. Однажды, когда тебе только-только исполнилось пять лет, ты пошла с бабушкой к колодцу. Когда вы возвращались назад, солнце стояло в зените и жара была невыносимой. Ты страдала от жажды, но не решалась спросить у бабушки разрешения напиться из ведра, потому что боялась, что она станет бранить тебя за то, что ты не догадалась напиться у колодца. Но у колодца толпилось так много народу, что маленькая девочка просто не смогла бы пробиться к воде. Год был засушливый, многие колодцы пересохли. В этом колодце воды было много, но туда ходили жители трех ближних деревень… В общем, когда бабушка на обратном пути остановилась отдохнуть, ты наклонилась над ведром, чтобы вдохнуть хотя бы запах прохладной воды, ощутить обожженной кожей лица ее влажное испарение…