О мужчинах

Члены эзотерической секты баулов боготворят в жизни все, и тело в том числе. Мы, американцы, заботимся о своем теле с помощью натуральных продуктов, аэробики, массажа и т. д. Несмотря на кажущуюся схожесть подходов, я думаю, что между ними есть принципиальная разница.

Разница велика, и она выражается не только в количественном, но и в качественном отношении. Современному миру, современному уму известен лишь пустой храм. Он совсем позабыл о том, кто находится в этом храме. Таким образом, мы продолжаем поклоняться храму, позабыв о Боге. Ничего не зная о центре жизни, мы двигаемся к периферии, явно преувеличивая ее значение.

Американец заботится о теле просто как о теле, а баул превозносит тело как храм Божий. Тело само по себе ничего не значит. Оно наполняется светом благодаря тому, что находится вне его. Величие тела не в нем самом — это лишь хозяин; величие же принадлежит гостю. Если совсем забыть о госте, то останется только бессмысленный культ тела. Если помнить о госте, то любовь к телу, поклонение ему становится частью благословения.

Культ тела по-американски не имеет смысла. Люди питаются здоровой пищей, делают массаж и тысячами способов пытаются наполнить жизнь каким-нибудь смыслом. Но посмотри им в глаза, и ты увидишь там огромную пустоту. Видно, что они не поняли чего-то главного. Нет душистого запаха, цветок не распустился. Глубоко внутри они похожи на пустыню, они растеряны и не знают, что делать. Американцы многое делают для пользы тела, но все это выстрел мимо цели.

Я слышал такой анекдот:

Розенфельд вошел в дом с усмешкой на лице.

— Ты не поверишь, какую удачную сделку я заключил, — сказал он жене. — Я купил четыре полиэфирных колеса с широкими протекторами, рассчитанных на огромный пробег, у них стальной корд и диски, выкрашенные в белый цвет. И я не буду их продавать!

— Ты сошел с ума! — удивилась миссис Розенфельд. — Зачем тебе колеса? У тебя же машины нет.

— Ну и что? Ты же покупаешь лифчики?

Если центра нет, то можно продолжать заниматься декорацией периферии. Таким образом человек может ввести в заблуждение других, но сам он не получит удовлетворения. Он может даже обмануться и сам, ведь неоднократно повторенная ложь становится похожей на правду. Однако она не в состоянии сделать человека счастливым, не в состоянии принести человеку удовлетворение. Американец пытается насладиться жизнью изо всех сил, но, похоже, радости это ему не приносит. Баул совсем не стремится к наслаждениям. Он не прилагает усилий, он просто радуется жизни. Да ему и нечем наслаждаться, ведь он — нищий на дороге; но есть у него какая-то глубинная сила, его окружает какой-то таинственный ореол. Его песни — это не просто песни; в них есть что-то космическое. Когда он танцует, то движется не только его тело, движется нечто глубинное. Баул не стремится к удовольствию.

Запомни: как только человек начинает прилагать усилия для того, чтобы получить удовольствие от жизни, он потеряет все. Как бы он ни старался стать счастливым, он им не станет. Сама попытка достигнуть счастья абсурдна, ведь счастье здесь , его нельзя достичь. Так устроен мир, просто необходимо принять, осознать это. Счастье здесь, оно повсюду; оно внутри, оно снаружи, оно везде. Это единственная реальность. Посмотри, присмотрись к окружающему миру, к деревьям, птицам, скалам, рекам, звездам, луне, солнцу, людям, животным. Присмотрись: все Сущее соткано из счастья, радости, из блаженства. Это не зависит от желания людей. Помехой на пути к счастью могут быть лишь сами усилия стать счастливым. Расслабься, и счастье наполнит тебя; расслабься, и счастье забурлит в тебе, расслабься, и оно начнет переполнять тебя.

Баул расслаблен; а американец напряжен. Напряжение появляется тогда, когда ты силишься достичь чего-нибудь; расслабление же возникает, если принимать все таким, как оно есть на самом деле. Поэтому я говорю о большой разнице в подходах, и разница эта качественная. Вопрос не в количестве — не важно, баулы счастливее американцев или американцы несчастливее баулов. Нет, просто у американцев нет такого счастья, которое есть у баулов ; зато у баулов нет того, что есть у американцев: страданий, напряженности, неврозов. Они существуют в совершенно разных измерениях.