О мышах и о людях

Одна половина большой конюшни была почти доверху завалена свежим сеном, и над этой кучей висели на ремне вилы в четыре зубца. Куча спускалась к противоположной стороне конюшни подобно склону горы, и там оставалось ещё незаполненное пространство. По сторонам были видны ясли, а за перегородками покачивали головами лошади.

Было воскресенье, недавно минул полдень. Оставшиеся в стойлах лошади пощипывали пахучее сено, били копытами и позвякивали цепочками в недоуздках. Послеполуденное солнце проникало внутрь сквозь щели в стенах конюшни и ложились на сено яркими рыжими полосами. Висело в воздухе ленивое послеполуденное гудение мух.

Снаружи доносился звон подков, удары об игровую стойку и крики играющих мужчин, то одобрительные, то насмешливые. Но в конюшне было тихо — только ленивое жужжание и душноватое тепло, пропитанное ароматом сена.

Ленни сидел на сене рядом с ящиком, что стоял в ещё не занятом углу конюшни. Ленни сидел на сене и смотрел на мёртвого щенка, что лежал перед ним. Он смотрел на него долго, а потом погладил коричневый бок своей огромной рукой, от ушей до хвоста.

— Почему ты помер? — нежно спросил он. — Ты же не маленькая мышка. Я и шлёпнул–то тебя совсем легонько. — Он приподнял голову щенка и заглянул в его мордашку. — Джордж не позволит мне присматривать за кроликами, коли найдёт тебя мёртвым.

Он вырыл небольшую ямку и положил в неё щенка, накрыв сеном. Долго смотрел на получившийся холмик, потом сказал:

— Это не шибко большая неприятность, чтобы мне идти прятаться в кустах. Ох, нет, это ничего, скажу Джорджу, будто нашёл его мёртвым.

Он откопал щенка, внимательно осмотрел и снова погладил от ушей до хвоста.

— Но он узнает, — печально продолжал верзила. — Джордж всё знает. Он скажет: ты сделал это, не пытайся меня надуть. И он скажет: теперь тебе нельзя будет смотреть за кроликами!

Внезапно он разозлился.

— Прокляни тебя бог! — крикнул он. — Почему ты издох? Ты не маленький, как мышка. — Он поднял щенка, швырнул в сторону и повернулся к нему спиной. Сел, обхватив колени руками, и захныкал: — Теперь я не смогу кормить кроликов. Теперь он не позволит мне.

Бедняга раскачивался взад и вперёд от горя.

Снаружи звякнули о железную стойку подковы, донёсся хор возбуждённых голосов. Шмыгая носом, Ленни подобрал щенка, положил обратно в ямку и уселся рядом. Снова погладил маленькое тельце.

— Ты был не шибко большой, — сказал он. — Они говорили мне, говорили, что ты ещё не шибко большой. Я не знал, что ты помрёшь так запросто. — Он коснулся пальцем пушистого уха щенка. — Может, Джордж не заметит, — продолжал он. — Этот маленький сукин сын ничего для Джорджа не значил.

Из–за последнего стойла показалась жена Кудряша. Она вошла очень тихо, так что Ленни не увидел и не услышал её. Она была одета в яркое хлопковое платье, на ногах — тапочки с красными страусиными перьями. Её лицо было накрашено, а маленькие, похожие на колбаски локоны аккуратно уложены. Она подошла почти вплотную, прежде чем Ленни поднял глаза и увидел её.

В панике он быстро забросал щенка сеном и угрюмо посмотрел на девушку.

— Чего там у тебя, дружок? — с улыбкой спросила она.

Ленни пристально смотрел на неё.

— Джордж говорит, что я должен держаться от тебя подальше и не говорить ни слова, — пробубнил он.

Она рассмеялась.

— Джордж даёт тебе распоряжения по любому делу?

Ленни потупился, уставясь на сено под ногами.

— Он не разрешит мне кормить кроликов, если стану говорить с тобой.

Она спокойно сказала:

— Он боится, что Кудряш озвереет. Ну, у Кудряша рука на привязи, а если он рыпнется, так ты ему сломаешь другую. Только не вешай мне опять лапшу на уши про какую–то там машину.

Ленни не поддался.

— Нет, сэр, я не стану с вами говорить или ещё чего, — буркнул он.

Жена Кудряша присела на сено рядом с ним.

— Послушай, — сказала она. — Все парни дуются на дворе в подкову. Сейчас только четыре часа и никто из них не бросит игру. Почему бы нам с тобой не поболтать немного? Мне ведь вообще не с кем поговорить, я такая одинокая.

— Я не должен с тобой разговаривать или ещё чего.

— Я такая одинокая, — продолжала она. — Ты можешь говорить с людьми, а я не могу ни с кем, кроме Кудряша. Иначе он звереет. Как бы тебе понравилось, если бы ты не мог ни с кем поговорить?

— Я не должен, — твердил Ленни. — Джордж боится, что я вляпаюсь в неприятности.

Она сменила тему:

— Чего ты там прятал?

Тут всё горе Ленни опять накатило на него.

— Мой щенок, — грустно молвил он. — Мой маленький щенок, — и он отодвинул со щенка сено.

— Да он же мёртвый! — воскликнула жена Кудряша.

— Он был такой маленький, — сказал Ленни. — Я только играл с ним… а он, вроде, хотел меня укусить… ну, я легонько шлёпнул его… и… я сделал это. А потом он помер.

Она стала его успокаивать:

— Ладно, успокойся. Это всего лишь шавка. Ты легко можешь получить другого — кругом полно дворняг.

— Это не то, — жалобно произнёс Ленни. — Теперь Джордж не разрешит мне кормить кроликов.

— С чего вдруг?

— Ну, он сказал, если я чего–нибудь натворю, он не позволит мне смотреть за кроликами.

Она подвинулась ближе к нему и заговорила успокаивающе: