О началах и концах света: Рождение и гибель мира в мифологии, религии и науке

Специалисты считают, что миф о Паньгу по происхождению не китайский и, вероятно, стал известен китайцам от их южных соседей – племен группы мяо-яо{689}. Но своих космогонических мифов в Поднебесной не было, и ее жители охотно подхватили тему. История замечательного человеко-дракона обрастает подробностями.

В «У юнь ли нянь цзи» говорится: «Перворожденный Паньгу перед самой смертью преобразился: его дыхание стало ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – солнцем, правый глаз – луной, его конечности и костяк – четырьмя сторонами света и пятью великими горами, кровь – реками, жилы и вены – складками на земле, мясо – почвой на полях, волосы – звездами, растительность на теле – травами и деревьями, зубы и кости – золотом и нефритом, семя и костный мозг – жемчугом и каменьями, пот – дождем и росой»{690}.

Похожую историю на рубеже V–VI веков н. э. излагает Жэнь Фан в «Записи рассказов об удивительном» («Шу и цзи»): «В древности умер [человек из] рода Паньгу. Голова его стала четырьмя вершинами, глаза – солнцем и луной, жир – реками и морями, волосы – травой и деревьями. Люди между Цинь и Хань[191] говорили, что голова человека из рода Паньгу стала Восточным пиком, живот – Средним (центральным) пиком, левая рука – Южным пиком, правая рука – Северным пиком. Древние ученые говорили, что слезы Паньгу превратились в великие реки, его дыхание – в ветер, голос – в гром, взгляд – в молнию. В древности говорили: радость [человека] из рода Паньгу стала светом, гнев – тьмой»{691}.

В XVI веке Чжоу Ю в своей мифологической эпопее «Сказание о начале мира» («Кайти яньи») сообщает дополнительные подробности о деяниях первочеловека. Они относятся к тому времени, когда Паньгу рос, а небо постепенно отдалялось от земли. «Паньгу вытянулся и небо постепенно стало подниматься вверх, а земля тотчас опустилась вниз. Однако небо и земля все-таки были связаны между собой. Тогда Паньгу взял в левую руку долото, а в правую топор. Он рубил топором, бил долотом, и поскольку он обладал божественной силой, то в конце концов земля и небо разделились»{692}.

Информация о том, что небо Поднебесной когда-то находилось значительно ближе к земле, неожиданно подтвердилась уже во вполне исторические времена, в 1691 году. Об этом рассказывает китайский писатель и ученый Юань Мэй, бывший почти современником описанных им событий (он родился через 25 лет). В главе «Небо, каким оно было до Паньгу» автор пишет:

«Рассказывают, что “не тонущее в мире теней” дерево росло еще до сотворения мира. Захороненное в песках, оно снова и снова выходило на свет, следуя за судьбами неба и земли, и снова оказывалось под землей, не сгнивая за десятки тысяч лет. Оно густо-зеленого цвета, узоры на нем похожи на переплетение [нитей] в ткани. Если кусочек этого дерева положить в землю, то это место будут избегать мухи и москиты, не приближаясь на сто шагов.

В тридцатом году правления под девизом Кан-си гора Тяньтайшань обрушилась, и из песка вылетел гроб странной формы: изголовье заостренное, а изножие широкое, высота более шести чи[192]. Знающие люди сказали:

– Этот гроб сделан из дерева, “не тонущего в мире теней”, в нем наверняка захоронено какое-нибудь диво.

Гроб открыли, внутри его оказался человек; брови, глаза, нос, рот одного цвета с деревом, на руках и ногах такие же узоры, как на дереве, и никаких признаков разложения. Неожиданно труп открыл глаза, поглядел вверх, в небесную пустоту, и спросил:

– Что это там синее-синее?

– Это – небо! – ответили ему.

– Когда я только появился на свет, небо не было таким высоким, – удивился он и снова закрыл глаза.

Люди наперебой бросились поднимать его. Отовсюду сбежались мужчины и женщины, чтобы поглядеть на человека, жившего раньше Паньгу. Но поднялся сильный ветер, и человек этот окаменел. Гроб отдали уездному начальнику, и он преподнес его начальнику области.

Думается мне, что это был человек времен первозданного хаоса»{693}.