Читаем О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованна полностью

После этого король, поставив прусские, волошские и польские дела в Гданьске, во Львов и в Радом через Волынь и Луцк в Литву ехал, и в Гродне с литовскими господами сейм проводил. В это время татары заволжские, которые за Волгой рекой жили с царем своим Маняком, переправившись через Днепр и на три войска разделившись, в одни Литву, другие в Подолье и в Волохию вторглись. В Литве и в Подолье, в литовской державе, и на Волыни весь край около Каменца, Житомира, Казимира, Жудова, Владимира унизили и десять тысяч людей взяли. В то время им Литва из-за их численности сопротивляться, как Кромер пишет, не смела. Предостерег при этом короля Медликерей, царь перекопский, как приятель литовских господ. Хоть король приказывал, но немного собралось [войска] в Подолье, Польше принадлежащем. Немного ущерба нанесли, ибо польское и русское войска сразу же [341] к Теребовле собрались с Рафалом Ярославским[238], львовским, и с Павлом Ясенским, белзским и хелминским, старостами, из-за чего татары отступить должны были и в Волохии трижды побежденными были Стефаном, воеводой волошским, и немного их ушло. Что касается царевича, то, когда с угрозой и ответом как о взятом в плен царь заволжский как отец о сыне говорил через послов, (их было сто коней), то Стефан приказал его рассечь и девяносто посланцев на плахе поубивать. Но только пустил с этой новостью к Маняку, царю, обрезав ему уши и нос, дабы все дело с царевичем и послами царю своему сказал. Об этом Длугош и Кромер, lib.26, первого издания fоl. 688, SE fоl. 397, Меховиус fоl. 335, lib. 4 и т.д.

А король приехал из Литвы на сейм в Петрков через сорок дней. На этом сейме Генрих из Плавна, новый мастер прусский, с двумя комендантами королю присягал и подле короля по левую руку сидел. Но и этот вскоре потом от апоплексии, отъехав в Пруссию, умер, а другой на его место, Генрих Рихтембериус[239] в Кролевце мастером избран был, который, также на сейме петрковском приехав, королю присягу дал.

Об объезде Украины Литвы, наезде лифляндцев на Литву и о превращении киевского княжества в воеводство

С сейма петрковского вновь король в Литву с королевой отъехал в начале декабря, где охотой с господами литовскими нарадовавшись и в новом 1470 году имея погодную [341v] зиму, Полоцк Витебск и Смоленск объехал. В этих замках шестнадцать лет, с тех пор, как на королевство был возведен, не был. Господ тоже литовских много при нем ездило. Решив дела литовские, в начале весны в Польшу вернулся. Но в 1471, в начале новогогода, согласно обычаю, король с королевой в Литву на охоту поехали, где необычно долго жил из-за становления дел литовских. Ибо и лифляндцы, как только мастер их умер, шестнадцать весей литовских унизили, и у киевлян после смерти Семена Олельковича князя распри начались. Ибо князь Семен оставил после себя сына Василия и дочь одну[240], которых, умирая, королю через послов поручил, послав ему в подарок коня белого, как Длугош пишет, и лук, с которым против татар за него воевал. Король по совету господ литовских в уезд Киев обратил, а Мартина Гаштолта, литовца, старостой либо воеводой на Киеве положил, как об этом выше согласнолетописцам сказано было, о чем Длугош и Кромер [пишут]. lib. 26. fоl.PE 561, SE 400. Но киевляне считали делом недостойным служить человеку некняжеского рода, не соглашающемуся [wl вере, и литовцу к тому же, которые как народ предкам их дань платили до этого. Гаштолта, дважды приезжающего, не принимали, и короля просили, дабы им князя Михала, Семенового брата[241], который в то время был на Новогроде Великом наместником от имени короля, либо кого-то греческой веры, либо, в крайнем случае, кого-то из [342] сыновей своих дабы им положил. Потом, когда короля от предприятия отговорить не смогли, Гаштолта приняли и оттуда киевское княжество в воеводство было обращено.

Лифлянцы тоже, избрав себе нового мастера, и отправив к королю послов, Литве с достатком убыток возместили и мир общий подтвердили. Сделав это, король в Польшу отъехал.

О коронации на королевство чешское Владислава Казимировича и недопущении Казимира, второго сына Казимира, на королевство венгерского Матиашем

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

Военная история / История / Образование и наука
1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука