О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованна

Когда король Казимир имел сейм в Петркове в середине месяца июня. Приехали к нему послы от сына [345v] Владислава, короля чешского, помощи прося против Матиаша, короля венгерского, который, нарушив перемирие, Моравию и Шленск унижал не переставая. Послал тогда Казимир сыну двадцать четыре тысячи злотых червоных на подмогу веонную. Эту сумму, как летописцы русские и литовские некоторые свидетельствуют, из казны литовской одолжил. Против шленских князей, которые тоже на Польшу наезжали и сторону Матиашову держали, решено было ополчением всего королевства выступать, и приказал король всем съехаться в Мостов к середине месяца августа. А вскоре король с сейма в Корозу отъехал, желая оттуда готовиться к войне. Принесена ему была весть, что татары с царьком Андором, Эцигерея, царя перекопского, сыном, в Подолье тянутся. Король никакого дела полезного для этого не сделал. После этого более семи тысяч татар и этих никчемных безоружных (как Меховиус пишет) pаnоsоs, нищих, всю страну около Каменеца, Галича, Глинян, Дунаева, Гологор на сто почти миль вдоль и вширь на тридцать, железом и огнем уничтожая, жестоко и без отпора поразоряли, людей очень много как скот поубивали и в неволю загнали. От Дунаева, городка всего, Григорий, архиепископ львовский, мужественно их отбил, и поморянин Свинка, муж чистого сердца, лишь с шестью товарищами его защитил. Гнали их наши, но не во время и с большой [346] своей грустью, ибо татары, больных, старых и уставших перед их глазами секли. А сто тысяч людей, взятых в плен семью тысячами татар, (как Длугош и Кромер считают) в неволю загнаны были. В это тоже время король Казимир люблинское воеводство, которого до этого не было, основал, отняв часть уездов от сендомирского воеводства. Сразу же после этого король Казимир, поехав на шленскую войну, согласно времени назначенному, в Мостов двигался, но войска небыстро стягивающегося целые шесть недель ожидал, после чего пристойное время войны никчемной пришло. Так в то время дисциплина и упражнения рыцарские у нас запущены были. Потом, когда нескольконадцать тысяч литовского войска и татар литовских, над которыми был гетманом Иван Ходкевич, наместник витебский, притянулись, дня двадцать шестого сентября, двинулся король в Шленск со всей мощью, имея люда рыцарского более шестидесяти тысяч вооруженного, как Кромер пишет, но Ваповский и Бельский сорок тысяч кладут. И, втянувшись в опольское княжество, Кручборк и Бычину, городки, взял. Переправившись через Одру, реку, вброд, под Вроцлав двигался, слыша, что его там Матиаш, неприятель, ожидал. Встали лагерем поляки у Олавы, и когда на отдых и на добычу отряды распустили, сразу же Матиаш, разделив войско свое, опередил наших, без дела волости окрестные унижая, легко разгромил, так что удирать наши должны были. Видя это, татары литовские сразу же с близкого расстояния прискакали, после чего удирающие поляки остановились и, прийдя в себя, с первой смелостью встретились с венграми, но полезного. Еще король Казимир, узнав это, сразу же им на помощь послал двор свой с Павлом Ясенским [346v], подскарбием, и сам с другим войском за ними спешил. Неприятели тогда вскоре увидели, что полякам мощи прибыло, рассыпались и, ни остановившись, ни оглянувшись и аж до Вроцлава пришли.

Убито в этой потасовке из неприятельского войска тысячу, и шляхтичей восемьдесят взято было в плен, среди которых были благороднейшие: Гудвиг Павел Карват и другие баны, и воеводы: Ульрих, либо, как Длугош и Кромер пишут, Вильгельм Перштынский, чех. Затем, дня двадцать четвертого октября, Владислав, король чешский, о деле которого дело шла речь, к отцу Казимиру приехал, двадцать тысяч войска имея, но более пешего. Там поприветствовав обоюдно, во Вроцлав двигались и перед городом оба войска встали, разбив шатры [i] и соединившись, но напрасно и никчемно, без пользы и без нужды время тратили. Матиаш же укрепил лагерь свой под городом, у монастыря св. Винцентия. Смотрел на лагерь молча, что же короли с ним начинать хотели со вздохами и вырыванием волос, часто говоря, что легко мог бы всем миром кругом овладеть, если бы столь большие и такие войска имел, какие и как большие против него неприятели его, король польский и венгерский, привели. Но все никчемно, лениво время проводили, никакого дела полезного не делая. Наших, в попойках непорядочно мыкающихся очень много регулярно хватали, так что полны башни и тюрьмы все вроцлавские пленных были. Более того лагерь наш зажегся в сильный ветер, где много людей, снаряжения военного, коней возов, пятьсот шатров и еды погорело. А как пишет Длугош, Меховиус и [347] Кромер lib. 28, fоl. 612, Prima Editiо, SE 410, что в возах, на поле сгоревших находились святыни либо вещи святейшей тайны, веры христианской Тела Господнего, из-за чего в эти святости верили.