О Нарнии

Прекрасно понимаю твой «ужас», но, поверь, это неотъемлемый риск писательской профессии; со мной такое случалось не единожды. Тут ничего не поделаешь! С наилучшими пожеланиями,

искренне твой К. С. Льюис

* * *

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 21 ноября 1963

Дорогой Филип.

Для начала поздравляю, ты написал замечательное письмо; я бы в твои годы так не сумел. И спасибо за добрые слова о моих книжках, автору это всегда приятно. Забавно, что все дети, которые мне пишут, сразу видят, кто такой Аслан, а взрослые — никогда!

Сам я не читал переиздания в «Паффине», о котором ты пишешь, поэтому не знал об ошибке, но я скажу издателю.

Пожалуйста, передай маме и папе, как приятно мне слышать, что мои серьезные книжки чем‑то им пригодились.

Желаю им и тебе всего самого лучшего,

искренне твой К. С. Льюис

[На следующий день, в пятницу 22 ноября 1963 г., К. С. Льюис тихо скончался у себя дома. На следующей неделе ему исполнилось бы шестьдесят шесть.]

СТАТЬИ О НАРНИИ

Перевод: О. Н. Будина.

ТРИ СПОСОБА ПИСАТЬ ДЛЯ ДЕТЕЙ

Я думаю, у тех, кто пишет для детей, есть три способа взяться за дело; два — в общем‑то неплохих и один — никуда не годный.

Этот последний я узнал совсем недавно. О нем мне невольно поведали два человека. Первой была женщина, приславшая мне рукопись своей книги. В ее сказке мальчик получает от феи замечательное устройство. Я говорю «устройство», потому что это не волшебное кольцо, не шапка–невидимка или что там обычно дарят феи. Это машина; штука, набитая проводами и переключателями. Если вам хочется мороженого, живого щенка или еще чего, вы просто жмете на кнопки. Я честно признался автору, что мне такие вещи совсем не интересны. Она ответила: «Мне и самой скучно до безумия, но современные‑то дети хотят именно этого». В другой раз это случилось так. В своей первой сказке я подробно описал чудесный ужин, который гостеприимный фавн устроил для маленькой девочки, моей героини. И какой‑то отец семейства сказал мне: «Понимаю, почему вы об этом пишете. Чтобы понравиться взрослому читателю, дайте ему секс. Детям это не подходит, вот вы и подумали: чем же им угодить? Ах, ну да! Маленькие обжоры любят полакомиться.» Вообще‑то, вкусно поесть нравится и мне. Писал я о том, о чем сам любил читать в детстве и о чем люблю читать до сих пор, хотя мне уже за пятьдесят.

Эти люди, женщина в первом случае и женатый мужчина во втором, считали, что детский писатель, как и любой другой, должен «дать публике то, чего она хочет». Дети, безусловно, публика особая. Так что сперва разузнайте, чего же хочется им, и дайте им это, даже если сами этого не любите.

Другой подход на первый взгляд напоминает предыдущий, но, я думаю, сходство это поверхностное. Так писали Льюис Кэрролл. Кеннет Грэм, Толкин. Сначала свои сказки они рассказывали знакомым детям, быть может, сочиняя их на ходу. А потом они перерастали в книгу. Тут много общего с первым способом, потому что ребенку, который сидит перед вами, вы дадите именно то, чего он хочет. Но ведь этот конкретный ребенок, конечно же, отличается от других детей. Здесь и речи быть не может о «детях» — этаком странном племени, чьи склонности вы должны изучить, как антрополог или коммивояжер. Кроме того, вряд ли вам удастся вот так, лицом к лицу, потчевать ребенка историями, которые, по вашему расчету, должны ему понравиться, но вас оставляют равнодушным. Уверен, ребенок заметит это. Вы бы стали немного иным, потому что говорите с ребенком, и он изменился бы, потому что слушает взрослого. Между вами возникает связь, и из такого общения вырастает история.

Третий способ — единственно возможный для меня. Сказки я нишу потому, что этот жанр как нельзя лучше подходит для того, что мне нужно сказать; так композитор может писать похоронный марш не потому, что намечаются чьи‑то похороны, а потому, что некоторые музыкальные образы лучше выразить именно в этой форме. Этот метод можно приложить не только к сказкам, но и ко всей детской литературе. Мне рассказывали, что Артур Ми[60] не знал близко ни одного ребенка, да и не стремился к этому; по его словам, ему просто повезло, что мальчики любят читать о том, о чем он любит писать. Быть может, эта история — выдумка, но она прекрасно иллюстрирует мою мысль.