О науке без звериной серьёзности

Вообще-то данная глава должна была быть гораздо длиннее. Я ещё хотел рассказать про подлёдное озеро Восток в Антарктиде. Здесь тоже немало поводов для пафоса. Его существование доказали в 50—60-е годы советские учёные, что можно считать «последним крупным географическим открытием в истории человечества». В 2012 году удалось пробурить три с лишним километра льда и достичь воды озера. Это сравнивают с полётом на Луну. И наконец, в воде Востока, изолированной миллионы лет от всего мира, теоретически могут обитать существа, сопоставимые с инопланетной жизнью. Тут полный водоём национальной гордости, чистой, как ледниковая вода. Но исследования озера Восток сейчас ушли из повестки дня, уступив место борьбе с Западом. Финансирование на проект выделяется мизерное, на полноценное исследование средств не хватает. Приходится гордиться всё теми же Циолковским, Гагариным, Калашниковым и Менделеевым.

Слова, которые бесят О том, что и кому должен учёный

Как-то я устроил маленький опрос. Меня интересовало, какие слова и фразы должны приводить учёных в бешенство. Для затравки я привёл собственный вариант: «Ну… Наука многого не знает…» Это обычно произносят люди, далёкие от науки, когда отстаивают какую-нибудь мистику. Допустим, человек рассказывает про достижения современной телепатии и сталкивается с возражением: невозможно передавать информацию без какого-либо материального носителя — частиц, волн, колебаний. На это следует аргумент: «Эта ваша наука многого ещё не знает! Быть может, и вечный двигатель возможен, и Земля плоская, и мысль может самостоятельно летать в абсолютном вакууме».

Учёные принялись высылать мне свои варианты бесящих их фраз, которые они порой слышат от окружающих. Один из вариантов прислал замечательный астрофизик и популяризатор науки Дмитрий Вибе. Его раздражает фраза: «Если вы не можете объяснить свою задачу пятилетнему ребёнку, вы сами в ней ничего не понимаете».

Сначала я даже расстроился. Этот афоризм хоть как-то примирял мой слабый гуманитарный ум с интеллектуальной сложностью научного мира. Дескать, если я чего-то не пониманию, то это не из-за скудности образования, а сам учёный виноват.

Слова эти любят повторять те, кто агитирует учёных рассказывать о своих исследованиях широкой публике. Если набрать её в поисковой системе, то на вас свалятся тысячи ссылок. Но вот с автором её всё непросто. Я убил целый рабочий день (да простят меня коллеги!), чтобы найти того, кто первый её произнёс. Увы, добраться до первоисточника так и не удалось. Получалось, что эти слова якобы произносил или писал почти каждый лауреат Нобелевской премии по физике:

«Законы физики должны быть достаточно простыми, чтобы даже бармен мог понять их», — начинает изобретатель пузырьковой камеры Чарльз Вилсон.

«Предполагаемое научное открытие нельзя считать значимым, если его нельзя объяснить бармену», — повторяет за ним создатель модели атома Эрнест Резерфорд.

«Все физические теории должны поддаваться столь простому описанию, чтобы даже ребёнок мог бы понять их», — присоединяется к коллегам непьющий Альберт Эйнштейн.

«Если вы учёный, квантовый физик и не можете в двух словах объяснить пятилетнему ребёнку, чем вы занимаетесь, — вы шарлатан», — рубит с плеча Ричард Фейман.

Также в разных вариантах этого афоризма фигурировали: шестилетняя девочка, бабушка учёного, уборщица, которая моет пол в лаборатории; студенты первого курса физфака и т. д.

В разных вариантах этого афоризма фигурировали: шестилетняя девочка, бабушка учёного, уборщица, которая моет пол в лаборатории; студенты первого курса физфака…

Подлинность цитаты проверить, увы, невозможно. Есть большие сомнения, что эту фразу действительно произнёс кто-либо из великих физиков. Чаще всего она приписывается Ричарду Фейману, но ни в «Вы, конечно, шутите, мистер Фейман», ни в других его популярных книгах обнаружить её не удалось. Более того, ему же якобы принадлежит фраза строго обратного содержания: «Если бы я мог объяснить это каждому встречному, за что мне присудили Нобелевскую премию, то я не заслуживал бы этой награды».

Единственное достоверное место, где содержится близкая формулировка, — роман Курта Воннегута «Колыбель для кошки», написанный в 1963 году:

«…Доктор Хониккер любил говорить, что, если учёный не умеет популярно объяснить восьмилетнему ребёнку, чем он занимается, значит, он шарлатан.

— Выходит, я глупей восьмилетнего ребёнка, — уныло сказала мисс Пефко. — Я даже не знаю, что такое шарлатан…»