О назначении частей человеческого тела

217. Теперь следует указать, каково число и какова природа разнообразных и многочисленных движений, производимых ногами, показать, что ее могло бы быть лучше, если бы движения были более или менее многочисленны или распределены иначе; припомним в то же время и движения рук и двойную цель природы, которая создала человеческие ноги не только для бега, как ноги лошади, но также для устойчивого стояния, а поэтому она наделила их до известной степени способностью охватывания, как и руки. Таким образом, и все наше изложение будет более кратким, если мы бегло остановимся на сходстве строения общего для ног и рук, чтобы более подробно рассмотреть особенности, свойственные стопам. Искусство природы обнаружится с тем большей очевидностью, если в нашем изложении мы укажем на аналогию в строении органов и на то, что ни в одном случае нет ни в чем ни недостатка, ни избытка. В предыдущей книге мы достаточно сказали о руке. Тот, кто не восхищался искусством природы — или безумец, или 218. лично заинтересованный в этом. Действительно, мне следовало бы здесь применить слова Фукидида[24]. Ведь безумец тот, кто не понимает функций, столь разумно приданных рукам, или тот, кто думает, что иное строение было бы для них полезней; он движим каким-либо особым интересом и ум его впитал в себя неверное учение, не позволяющее ему признать, что природа всякую вещь создала искусно. Пожалеем же тех, кто с самого начала впал в такое несчастие относительно важнейших вопросов; будем наставлять людей умных, любящих истину. И теперь напомним им, что, говоря о строении кости, мы указали, что для каждого из пальцев были необходимы четыре движения, что эти пальцы имеют два больших сгибательных сухожилия, не столь больших, как разгибательные, а третьи еще более маленькие, управляющие боковыми движениями в сторону мизинца; наконец, есть и четвертые, очень маленькие, выходящие, как мы сказали, из мышц кисти и управляющие другим внутренним движением в сторону большого пальца. 219. Мы докажем разумность того, что теми же движениями обладает каждый палец стопы; они сгибаются самыми большими сухожилиями, а боковое внутреннее движение осуществляется самыми маленькими; разгибательные сухожилия и те, которые управляют боковым наружным движением, имеют среднюю величину. Но, конечно, сгибательные мышцы стопы не столь велики, как мышцы кисти, потому что стопа не должна быть орудием хватания, подобно кисти. Природа, сохранив в стопе те же точки прикрепления, которые эти сухожилия имели в кисти, по причинам, указанным нами для кисти, уменьшила их размер. Ведь если стопы больше, чем кисти, то сухожилия стоп не только не больше сухожилий кистей, но во многом им уступают. Употребление пальцев кисти более разнообразно и требует действий, более частых и энергичных. Поэтому с полным основанием не только пальцы, но и сухожилия стоп и кистей находятся в обратно пропорциональном отношении к их величине. В самом деле, поскольку стопа в целом больше всей кисти, постольку и пальцы и сухожилия стопы меньше, чем у кисти. 220. Ведь главные функции кистей сосредоточиваются в пальцах, которые созданы, чтобы быть органами хватания. Стопы, которые созданы не исключительно для охватывания, но главным образом для устойчивости стояния и предназначены нести на себе тяжесть всего живого существа, должны быть намного сильнее кистей и им удобно иметь небольшие пальцы. Поэтому было желательнее, чтобы их сухожилия были значительно меньше, чем сухожилия кистей, так как они должны были передавать движения органам, более мелким и приспособленным для движений менее обширных и сильных. Поэтому не следовало, чтобы четыре вида двигательных сухожилий пальцев стопы брали свое начало в мышцах голени, как те же сухожилия пальцев кисти берут свое начало в мышцах предплечья: это было необходимо только для двух сухожилий — того, которое разгибает пальцы стопы, и того, которое сгибает первое и третье сочленения четырех пальцев стопы. Вот в этом-то и приходится удивляться замечательному искусству природы. Там, где она встречала сходства и несходства, она расположила сходства аналогичным образом, а несходства 221. — различным. В самом деле, если нужно, чтобы каждое из сочленений пальцев обладало четырьмя движениями, чтобы движения внутренние всегда были превосходящими и для этого исходили из двух начал, то это создает сходство между стопами и кистями. Но так как пальцы стоп нуждаются в меньших сухожилиях и так как части, их составляющие, более многочисленные и более сильные, то это создает несходство в этих органах. Здесь следует отметить, как удачно распределила природа все эти органы. Она снабдила каждое сочленение пальцев стопы четырьмя движениями, происходящими, как и в кистях, от пяти исходных точек, которые, однако, не берут своего начала в аналогичных местах. Сухожилия в кистях, управляющие внутренним боковым движением, являются, как мы уже сказали, единственными берущими начало от маленьких мышц, расположенных на внутренней стороне этой части, тогда как все остальные идут от предплечья; но не так обстоит дело со стопой. Три из них начинаются на самой стопе, две спускаются от голени. В самом деле, в кисти руки не было другого свободного места; 222. в стопе же, так как она длинная, природа поместила под плюсной мышцы, которые управляют внутренним косым движением, а в остальной части стопы, до пяточной кости, те, которые сгибают второе сочленение каждого из четырех пальцев. Равным образом и в верхних частях стопы она поместила другую мышцу, которая должна выполнять внешнее косое движение. В кисти же, так как ей были необходимы соответствующие более сильные мышцы, хотя как орган она меньше стопы, было невозможно поместить эти два вида мышц. Поэтому в ней имеется только первый вид мышц, о которых мы говорили. Итак, кисть имеет семь мышц, так как две были прибавлены к пяти, выполняющим внутреннее движение: одна из них — мышца мизинца находится с наружной стороны, другая — это та, которая приводит большой палец к указательному. В стопе же имеются не только эти мышцы, но и те, которые управляют боковым наружным движением, и те, которые сгибают второе сочленение каждого из четырех пальцев; из них только к одному большому пальцу от самых крупных сухожилий отходило удлиненное сухожилие, прикрепляющееся ко второму 223. и третьему сочленению как это наблюдается у большого пальца кисти. Таким образом существует следующее сходство и несходство между сухожилиями стопы и кисти: сходство заключается в том, что в той и другой имеется пять видов сухожилий, сообщающих четыре движения каждому пальцу; несходство в исходных пунктах. В кисти внутреннее косое движение — единственное, имеющее своим источником мышцы кисти, четыре другие движения зависят от мышц, находящихся в предплечье, тогда как в стопе два движения исходят от голени и сверху, а три имеют свое начало в нижней части самой стопы. Причину этого мы объяснили; так как эти движения требовали небольших сухожилий, а следовательно, и маленьких мышц, и так как имелось свободное место в стопе, то точки прикрепления этих сухожилий были помещены здесь. Но и в этом отношении между распределением сухожилий в стопе и в кисти существует различие: в кистях к сгибателям первого и третьего сочленений каждого пальца не присоединяется никакое другое сухожилие, отходящее от мышцы, тогда как 224. в стопах, соответствующие этим сухожилия, отходят не от одной мышцы. Они совершенно сходны с нервами, которые, начинаясь в шейной области от спинного мозга, чтобы разойтись в плече, соединяются и переплетаются друг с другом. Почти таким же образом дело обстоит с нервами голени, спускающимися из поясничной области (osphýs) спинного мозга. Такое строение было предусмотрено природой, чтобы каждый из органов, приводимый таким образом в движение, имел бы два источника движения, для того чтобы даже в случае повреждения одного, другой мог бы выполнять до некоторой степени его функции. Итак, если промежуточное расстояние довольно большое или область подвержена опасности, природа прибегает к такому переплетению. В плечах и в голенях расстояние между началом и концом нервов [сухожилий — В.Т.] значительное; в нижней части стопы самое положение представляет опасность. Ведь животное постоянно опирается на стопу, так что находящиеся здесь сухожилия более подвержены опасности быть разрезанными, разорванными или поврежденными как-либо иначе, чем соответствующие им сухожилия кисти. Вот почему в этой области наблюдается указанное нами переплетение сухожилий. Что же касается самых маленьких мышц, 225. которыми анатомы, как и я, долгое время пренебрегали, то они сгибают первое сочленение каждого пальца как стопы, так и кисти. Это одно уже дает повод восхищаться природой. Не меньший повод для этого и то, что она не протянула от большой берцовой кости к малой ни одной косой мышцы подобной тем, которые в руке соединяют локтевую и лучевую кости. В самом деле, относительно кисти мы уже ранее показали, что необходимо было не только разгибать и сгибать весь орган, но, кроме того, придать ому в этих двух направлениях вращательное движение. Что же касается голени, строение которой имеет целью не разнообразие хватательных движений, но устойчивое стоячее положение, то движения, подобные движениям плеча, не только не представили бы никаких преимуществ, но невыгодно отразились бы на устойчивости. Меньшее количество сочленений и простые движения более соответствовали органу, который не должен был перемещаться ни в каком направлении вследствие резкого движения. Таким образом, природа не сочленила в колене отдельно большую и отдельно малую берцовую кости с бедренной, 226. как она это сделала по отношению к плечу, где локтевая и лучевая кости по отдельности сочленяются с плечевой костью; она также не отделила друг от друга обе оконечности большой и малой берцовой костей; наоборот, она соединила их с двух концов. В самом деле, было излишним помещать сочленения или мышцы для движений, бесполезных органу, и в то же время было бы оплошностью пропустить хотя бы одно необходимое. Но со стороны природы не было никакого улучшения по отношению к каждому из двух членов, ни бездейственного и бесполезного увеличения; число мышц, как и все остальное, указывает на высшую степень предусмотрительности по отношению к живому существу. Выше мы сказали по поводу мышц предплечья, что число их не должно было быть ни более, ни менее многочисленно и сами они не должны быть ни меньше, ни больше и должны быть расположены не иначе, чем расположены теперь. В голени имеется тринадцать главных точек прикреплений сухожилий: шесть сзади и семь спереди. Они сообщают стопе все необходимые движения. Четыре движения как и в запястье относятся к стопе как к целому, независимо от пальцев. Вспомним для краткости, 227. что было сказано по поводу запястья, и рассмотрим сходство, существующее между ними — стопой и кистью. Мы видели в запястье два внутренних мышечных апоневроза и два наружных, двигающих запястье по четырем направлениям; точно так же и здесь мы видим, что от мышцы, расположенной на передней части большой берцовой кости, отходит достаточно большое сухожилие, которое, разделяясь на два, направляется к той части стопы, которая лежит перед большим пальцем, тогда как от другой мышцы, охватывающей малую берцовую кость, отделяется сухожилие, направляющееся к мизинцу. Если обе мышцы натянуты, они приподнимают и разгибают всю стопу, точно так же как тождественные сухожилия кисти разгибают запястье, как мы уже говорили. Если одно из двух действует отдельно, то происходят боковые движения, подобные движениям запястья. На подошвенной стороне природа, как и в кисти, противопоставила два мышечных апоневроза (apoblastémata), которые должны вызывать движения стопы, противоположные вышеописанным. Один, меньший, начинаясь у глубоко лежащей мышцы, прикрепляется впереди большого пальца снизу, 228. другой, более крупный, — это то самое, столь заметное сухожилие, прикрепляющееся к задней поверхности пяточной кости, сухожилие очень мощное и очень большое, одного повреждения которого вполне достаточно, чтобы вызвать хромоту. Так как кость, называемая пяточной, являющаяся прямым продолжением голени, ниже которой она помещается, является самой крупной и самой мощной костью стопы, то когда сухожилие тянет ее к себе, оно придает столь большую устойчивость всему органу, что вполне свободно можно стоять на одной ноге, подняв другую и не опрокидываться и не падать, даже если одно из других сухожилий повреждено; настолько велика его сила, уравновешивающая силу всех остальных. Да и как могло быть иначе, поскольку это сухожилие прикрепляется к первому и самому важному органу хождения — к пяточной кости, и соединяет ее с большой берцовой костью? Что касается его положения и возложенной на него функции, то это сухожилие вполне сходно с тем, которое прикреплено впереди мизинца кисти с ладонной стороны. Что же касается превосходства его функций, то оно обусловливается пяточной костью, 229. не имеющей своего подобия в кисти, как мы уже говорили выше; только она одна поддерживает все тело. Зная это, природа создала для него другое начало прикрепления (génesis). Поэтому я полагаю, что ты будешь особенно восторгаться ее искусством, если внимательно отнесешься к тому, что нам открывают вскрытия, и при этом заметишь следующие факты: мышца, разгибающая пальцы стопы, одна обслуживает много частей, также и каждая из остальных мышц стопы и вообще всей голени оканчивается несколькими сухожилиями или по крайней мере одним, если она небольшая, что одинаково относится и к мышцам руки, в то время как одно только сухожилие пяточной кости берет свое начало от трех больших мышц, вошедших в него, с тем чтобы в случае повреждения одной из них, или даже двух, две остальные или одна остающаяся выполняли необходимую функцию. Такую большую предусмотрительность природа проявила и во многих других частях тела, умножая исходные точки движения там, где движение особенно необходимо животному. А вот здесь, где от трех больших мышц, 230. находящихся на задней поверхности голени, природа отвела одно сухожилие к пяточной кости, она без сомнения предвидела исключительную важность этой кости и насколько возможно обезопасила ее от всяких повреждений. Все предшествовавшие мне анатомы полагают, что три мышцы, составляющие икру (gastrocnemía), оканчиваются у пяточной кости. Но на самом деле это не так. Немалая часть одного из этих сухожилий, переходя за пяточную кость, распределяется по всей нижней поверхности стопы и, может быть, было бы лучше вместо того, чтобы присоединить его к третьей мышце, создать совершенно отдельную четвертую. Но, как я уже сказал раньше, я привожу в «Руководстве по анатомированию» объяснения всего того, чего они не знали. Они даже не знали, что из трех мышц, которые действительно прикреплены к пяточной кости, одна, идущая от малой берцовой кости, оставаясь мясистой, прикреплена несколько выше, и что те, которые начинаются у головок бедренной кости и оканчиваются мощным сухожилием, прикреплены ниже вышеупомянутого у верхушки пяточной кости. Подробное описание анатомии мышц имеется не только 231. в «Руководстве по анатомированию»; по этому вопросу будет написана отдельная работа. Те, кто на основании этих работ пожелает изучить вопрос о том, где начинаются и где прикрепляются мышцы, легко поймут неоспоримую справедливость того, что я утверждал в предыдущей книге, а именно, что природа расположила на членах (cólon) наискось те мышцы, которые управляют косыми движениями, а по прямой линии те, которые предназначены собственно для сгибания и разгибания. Итак, теперь нетрудно найти причину положения всех мышц голени, величины каждой из них и их числа. В самом деле, так как три из этих мышц двигают пяточную кость и составляют неподвижную часть стопы, а следующие три сгибают пальцы и выполняют в стопе движение, подобное тому, какое выполняет в кисти сухожилие, прикрепленное впереди большого пальца, как мы это показали, то вполне разумно, что все шесть находятся с задней стороны голени, каждая — в прямой зависимости от направления той части, которую она должна приводить в движение. Вместо 232. шести мышц можно насчитать только пять, как казалось это моим предшественникам анатомам, которые две последние соединили в одну, потому что они объединены на большей части своей длины. По той же причине они видели и в передней части голени только три мышцы, хотя с большим правом там могут насчитываться шесть или семь. Мышца, разгибающая четыре пальца, ими признается одной для всех, как это и есть на самом деле. Но с каждой ее стороны находится по мышце, которая кончается, переходя в три головки сухожилия. Если кто обратит внимание на самые мышцы и на их полезное действие, то он насчитает их шесть или семь, как это доказано в «Руководстве по анатомированию». Но продолжим наше рассуждение, приняв число три. Две из этих мышц, как мы уже говорили выше, сгибают стопу, одна доходя до области, лежащей перед большим пальцем, другая — до области, лежащей перед мизинцем, третья — последняя — находящаяся между ними, разгибает пальцы. Эта последняя действительно меньше других; так как она должна приводить в движение 233. незначительные члены, и спускается прямо вдоль средней части голени к пальцам; ведь именно ими и осуществляется движение. Ведь лучшее положение каждой из мышц то, при котором они прямо направлены к частям, которыми они и должны двигать. Итак, не спрашивай, почему мышца, идущая вдоль малой берцовой кости и производящая наружный поворот стопы, направляется снизу вверх, так же как и мышца, прикрепленная к большеберцовой кости, осуществляющая внутренний поворот. Эти мышцы должны были быть направлены прямо к тем частям, движениями которых они ведают. Не спрашивай, почему наружная мышца мала или почему мышца, идущая вдоль внутренней поверхности голени, значительно больше. Природа, во всем справедливая, соразмерила их величину с полезностью тех функций, которые они должны были выполнять. Не спрашивай также, почему одно сухожилие малоберцовой мышцы прикрепляется к наружным поверхностям мизинца, а другое сухожилие большой берцовой кости вдвое больше, чем первое, прикреплено к большому пальцу. Слишком живое воображение могло бы побудить кого-нибудь предположить, что это свойственно стопам и совершенно противоположно тому, что имеет место в кистях. 234. Но если внимательно вдуматься в этот вопрос, то будет ясно, что и в данном случае стопа имеет большое сходство с кистью. Относительно кисти мы говорили, что мизинец и большой палец имеют одним движением больше, чем другие пальцы. Следовало бы, чтобы это отличие встретилось и в стопе. Если бы они не были сверх того наделены движениями, о которых мы здесь говорили, то эти пальцы, не имея никаких преимуществ по сравнению с другими, имели бы только четыре движения и таким образом они не отклонялись бы от других так значительно, — способность, свойственная им одним, — и большой палец не имел бы двух боковых движений, берущих свое начало сверху, а имел бы только одно разгибательное, как и все остальные. Итак, и в этом отношении аналогия между пальцами стопы и пальцами кисти полностью сохранена. Нет необходимости говорить о том, что сходство распространяется на ногти и что стопа наделена ими в качестве органов охватывания. Но в то время как природа справедливейшим образом распределила все то, о чем мы только что говорили, т. е. то, что должно было быть сходно в стопе и в кисти, и то, что должно было быть различно в них, неужели она, пренебрегая строением кожи, покрыла бы подошву стопы кожей, 235. нечувствительной, вялой, тонкой и нежной? Если бы ты принадлежал к числу тех людей, которые в своем незнании творений природы считают ее неискусной, то, если только ты при рассечении обратишь внимание на эту часть стопы, я думаю, ты устыдишься и признаешь свою ошибку, одумаешься, одним словом, примкнешь к лучшему образу мыслей, поверив Гиппократу, который везде славит справедливость природы и ее предусмотрительность по отношению к живым существам. Разве бесполезно, по твоему мнению, то, что кожа подошвы, так же как и ладони, соединена с лежащими под ней частями. Или ты совсем не знаешь, что она так неразрывно соединена с нижележащими сухожилиями, что не может быть содрана, как остальная кожа со всего живого существа? Но если это тебе известно, считаешь ли ты за лучшее, чтобы подошва стопы была покрыта вялой и легко сдираемой кожей? Если скажешь, что так было бы лучше, думаю, что обуви, со всех сторон прилегающей и хорошо охватывающей ногу, ты предпочтешь обувь свободную, подающуюся во все стороны с тем, чтобы, 236. прибегая ко всем хитростям речи, не поколебаться поднять голос также против того, что признано очевидным всеми людьми; или если ты согласишься, что обувь, выбранная для ноги, должна плотно облегать ее со всех сторон, если она должна хорошо выполнять свое назначение, то неужели ты будешь отрицать, что естественная обувь — кожа — должна тем более крепко сжимать и прижимать ее, плотно сливаясь с теми частями, на которых она лежит? Это значило бы быть вторым Коребом[25], не только не восхищаться столь чудесными творениями природы, но и осмеливаться еще ее поносить. Для тебя, читающего эту работу, пришло время решить, хочешь ли занять место рядом с Платоном, Гиппократом и всеми теми, кто восхищается творениями природы, или стать на сторону тех, которые порицают ее за то, что она не проложила через ноги путь для выбрасывания экскрементов. Насколько был расслаблен изнеженным образом жизни тот, кто дерзнул мне сказать, что очень трудно вставать с ложа для испражнения и что было бы лучше, чтобы человек был устроен так, что достаточно было бы протянуть ногу, чтобы извергнуть испражнения. 237. Какова должна быть, по-твоему мнению, позорная распущенность, которой подобный человек предается в своей интимной жизни, его презрение по отношению ко всем выводящим путям организма, растление и развращенность лучших способностей его ума, так как он ослабляет и затемняет ту божественную силу, которая одна только позволяет человеку созерцать истину; ведь этим он увеличивает, укрепляет и делает ненасытной противоестественную жажду сладострастия — силу, лишающую разума, отвратительную, держащую его под игом своей жестокой тирании. Если я еще дальше буду говорить о подобных скотах, то я, может быть, заслужу справедливые упреки со стороны людей разумных. Они обвинили бы меня в том, что я оскверняю священную речь, которую, как настоящий гимн, посвящаю создавшему нас. Я думаю, что истинное благочестие состоит не в том, чтобы воздвигать ему бесчисленные гекатомбы быков, и не в том, чтобы возжигать множество талантов[26] корицы и лавра, но в том, чтобы прежде познать, а затем показать другим, как велики мудрость, могущество и благость создавшего. Если он даровал по возможности каждому существу подходящую ему внешность, 238. если ничто не ускользает от его благодеяний, то я заявляю, что это — доказательство его совершеннейшей благости. Поэтому будем прославлять его как благого. Если он для всего смог найти наиболее совершенное устройство — это верх мудрости. Если он сотворил все, как хотел, это — свидетельство непобедимого могущества. Но не удивляйся тому, как чудесно расположены солнце, луна и весь сонм светил; не поражайся их величине, красоте, их вечному движению и порядку их периодов, с тем, чтобы, сравнивая явления нашего мира, почитать последние ничтожными, плохо устроенными. И здесь ты найдешь равную мудрость, могущество и предвидение. Исследуй материю, от которой все произошло, и не надейся напрасно, что благодаря месячным истечениям или сперме живое существо может стать бессмертным, чуждым страданий, обладающим вечным движением, или столь же блестящим, прекрасным, как солнце. Но суди об искусстве творца всего этого так же, как судишь об искусстве Фидия. Может быть, тебя поражает 239. в Зевсе Олимпийском[27] внешнее украшение, блестящая слоновая кость, масса золота или, быть может, величина всей статуи? Если бы ты увидал ту же статую из глины, может быть, с презрением ты прошел бы мимо. Но не то важно для художника, для человека, понимающего ценность художественного произведения; он будет хвалить Фидия, безразлично, сделана ли его статуя из простого дерева, обыкновенного камня, из воска или из глины. Невежду поражает красота материала, художника — красота самого творения. Так и ты стань глубоко знающим чудеса природы, чтобы мы не называли тебя больше невеждой, а называли человеком, изучившим творение природы. Не обращая внимания на разницу в материале, созерцай чистое искусство; когда рассматриваешь строение глаза, думай, что это — орган зрения; если рассматриваешь ногу, принимай во внимание, что это — орган хождения. Если ты хочешь, чтобы глаза были сделаны из вещества солнца, а ноги — из чистого золота, а не из кожи и костей, то ты забыл, из какой материи ты состоишь. Вспомнив об этом, подумай, является ли это веществом небесным или просто земной грязью; ведь ты позволишь мне назвать так кровь матери, 240. проникающую в матку. Ведь дав Фидию глину, нельзя требовать от него статую из слоновой кости. Точно так же из крови никогда не получишь блестящего и прекрасного тела луны и солнца. Это — божественные и небесные тела, а мы — мы только статуи из грязи. Искусство же демиурга равно и здесь, и там. Стопа — это часть животного — маленькая и ничтожная; кто это отрицает? Солнце же, мы это отлично знаем, огромное и самое прекрасное тело вселенной. Но, подумай, какое место должно было занимать солнце во вселенной, и какое — стопа у животного? Во вселенной солнце должно было находиться в центре планет. У животного нога должна была занимать нижнюю часть. Откуда это ясно? Представь мысленно другое положение и посмотри, что отсюда произойдет. Если спустить солнце ниже, туда, где теперь луна, оно спалит все, что существует на земле. Если поднять его выше, где находятся Пироент и Фаэтон, холод сделает необитаемыми все страны земли. 241. Если же солнце стало велико и таково, каким мы его видим, то это — его свойство и его внутренняя природа. Но место, занимаемое им во вселенной, это дело распорядителя. Для тела — столь огромного и такой природы — не найти лучшего места во всей вселенной. А также для стопы ты не сможешь найти в организме животного места лучшего, чем то, которое она занимает. Заметь себе, что положение стопы и солнца указывают на одинаковое искусство. Я не без умысла сравниваю самое блестящее светило с самой ничтожной частью тела. Что более ничтожно, чем пяточная кость? Ничто. Однако нигде она не была бы помещена более удачно. Что более благородно, чем солнце? Ничто. Во всей вселенной не найдется для него более подходящего места. Что является самым великим и самым прекрасным из всего существующего? Вселенная. Кто это отрицает? Но животное подобно маленькой вселенной, по словам древних, познавших чудеса природы. Итак, в этих двух творениях ты найдешь одну и ту же мудрость демиурга. Укажи же мне, говорит он, солнце в теле животного. Что это за разговор? Может быть, ты потребуешь, чтобы из вещества крови, столь тленной и загрязненной 242. создалось солнце? Несчастный, ты сошел сума! Вот настоящее нечестие, а не в том, чтобы воздерживаться от жертвоприношений и фимиама. Я не покажу тебе солнца в теле животного, но я покажу глаз, наиболее светозарный орган, наиболее подобный свету солнца, какой только можно найти в одной из частей животного. Я укажу его положение, его величину, форму, все то, что его касается, и я докажу, что все его части так хорошо расположены, что никакое иное расположение не могло быть лучше. К этому мы вернемся позже.