О нем доложили Сталину

Взвалив на плечи рюкзаки со взрывчаткой, боеприпасами и провиантом, они выбрались из блиндажа и, вытянувшись в цепочку, вслед за Рейхером поспешили к окопам. Пока удача была на их стороне. Свинцовые, набухшие дождем и снегом тучи, казалось, слились с землей. В кисельной пелене дождя и мокрого снега тонули все звуки. Диверсанты, особо не таясь, выдвинулись на передовую и сосредоточились для решающего броска в траншее первого эшелона.

Рейхер и Петренко, подобравшись, с нетерпением ждали команды Дика. Кому, если не ему, знавшему позиции как свои пять пальцев, было решать, когда группе начинать движение. Он же медлил, напряженно вслушивался и всматривался в чернильную даль. Справа, у вершины горы Голой, время от времени басисто бухал тяжелый миномет. Где-то в глубине оборонительных порядков большевиков надсадно тарахтел дизель. Жизнь на передовой шла своим чередом, и тренированный слух Дика не уловил опасности. Рейхер мысленно благодарил Бога за то, что переход проходил на участке его батальона. От капитана и всего, что он делал, веяло основательностью и надежностью. Перебравшись к нему, Рейхер спросил:

— Может, пора?

— Подождем немного. По моим расчетам, у них должна начаться смена на постах. Под шумок и проскочите.

— Хорошо, — согласился Рейхер и плотнее затянул маскхалат.

Снег перешел в дождь. Холодные, упругие струи хлестали по лицам диверсантам. Спасаясь от него, они искали защиты под скалой, но там не всем хватало места. Белодед не сдержался и зло пробормотал:

— Шо дальше будет? Я уже до жопы промок.

— Добрый хозяин в такую погоду собаку на двор не выгонит, — буркнул Лихобабин.

— Нашел доброго хозяина — Рейхера, — брякнул Белодед и с опаской покосился в его сторону.

Тот не услышал, зато не пропустил мимо ушей Петр и цыкнул:

— Хорош скулить! Погода в самый раз, чтобы шкуры остались целыми.

— Тоже мне, заботливый выискался, — огрызнулся Лихобабин.

— Поговори еще. Я вам…

Конец перепалке положила команда Дика:

— Приготовиться! Густав, пошел!

Первыми из траншеи поднялись батальонные разведчики. Три белых призрака выскользнули из-под скалы и, слившись со снегом, устремились к скальному разлому. Вслед за ними, вытянувшись в цепочку, двинулись диверсанты. Первьім полз Петр, за ним — Ломинадзе и Лихобабин. Рейхер занял место в середине. Замыкал группу Асланидзе. Цепочка, подобно гигантской гусенице, судорожными рывками продвигалась по минному полю. Разведчики и минер капитана Дика по каким-то только им известным признакам находили проход в этом лабиринте затаившейся смерти.

Позади остались минное поле, нейтральная полоса; впереди черным провалом проступила щель траншеи. Петр дал знак остановиться. Диверсанты замерли и прислушались. Прошла минута-другая, он продвинулся вперед и свесился над бруствером. Траншея пустовала. Никого не было и в ходе сообщения, ведущем в блиндаж. Лишь слева, метрах в двадцати, из зарослей орешника доносились неясные звуки. Присмотревшись, Петр заметил слабый огонек. Описав замысловатую петлю, огонек пропал, и в воздухе запахло едким дымом отсыревшей махорки. В том месте, видимо, располагался пост.

Петр подался назад к Лихобабину и прошептал:

— Передай по цепочке: слева пост. Пусть ползут по моему следу. Ты держи его на прицеле.

— Понял, — ответил Лихобабин и возвратился к основной группе.

Петр, перебравшись через траншею, залег за скалой. Движение диверсантов красноармейцы не заметили. Со стороны поста доносились приглушенный говор и, как ему показалось, смех. Часовые и не подозревали, что рядом кралась их смерть. Вскоре разведчики Дика и диверсанты собрались в глубокой расщелине под скалой.

На карте эта скала значилась как контрольная точка номер один. Отсюда группе Рейхера предстоял затяжной спуск по снежнику в долину. Там, у небольшого озера, был запланирован короткий привал, после которого диверсанты должны были превратиться в особую команду инженерной разведки штаба Закавказского фронта, выполняющую специальную задачу командующего. Здесь пути разведчиков Дика и диверсантов разошлись. Во главе группы стал Петр, и она начала спуск в долину. Цепляясь за кустарник и валуны, он заскользил вниз. Дождь превратил снежный наст в ледяное поле, и ему приходилось напрягать все силы, чтобы камнем не сорваться под откос.

В какой-то момент зыбкая опора ускользнула из-под ног. Все его усилия удержать равновесие оказались тщетными. Рюкзак навалился на голову и опрокинул Петра вниз. Под тяжестью тела снежный наст обрушился, и его захватила лавина. Он отчаянно цеплялся за все, что попадалось под руки, чтобы не сорваться в пропасть. Подвернувшийся на пути корень стал той спасительной соломинкой, за которую Петр ухватился и, чтобы укрыться от падающих комьев смерзшегося снега и глыб льда, вжался в расщелину. Но она не защитила — сильнейший удар пришелся в правое плечо, и рука мгновенно онемела.

«Все, конец», — подумал Петр и от боли на мгновение потерял сознание.

Снежная лавина скатилась в пропасть. Ее отголоски еще долго гуляли в горах, и когда стихли, до Петра, как сквозь вату, донеслось:

— Петренко, живой?