О нём (ЛП)

— Черт, да она не в себе!

— «…поэтому и подумала, что лучше все-таки спросить. Или же просто хотела, чтобы ты знала, что если это было специально, то это очень плохо с твоей стороны. Само собой, если так вышло случайно, то не обращай внимания. Ты очень милая! Целую. Нат».

Я провожу рукой по лицу.

— Если честно, Одди, тебе пора найти себе новую соседку. По сравнению с этой даже Райкер милашка.

— Не могу! На моих глазах народ уже менялся соседями. Столько нервов!

— А с этой нервов типа нет?

— Есть немного, — соглашается Отем, — но еще она такая странная. От чего становится ужасно интересно.

— Хотя я очень даже понимаю ее претензии насчет крошек. Я талдычил тебе о них уже много лет. Но принести еду больному в грязной посуде…

Отем хохочет.

— Можно подумать, она в нашей столовой ни разу не ела. Посуда там выглядит довольно подозрительно.

— Действительно, как они посмели! Они вообще в курсе, что такое Йельский университет?

— Да ну тебя. Как в Лос-Анджелесе?

Я выглядываю в окно.

— Солнечно.

Отем стонет от зависти.

— А как выходные? Что интересного?

— Вчера университетская сборная играла с Вашингтон Стейт Кугарс, так что мы толпой отправились на игру.

— Кто бы мог подумать: Таннер футбольный фанат…

— Я бы не стал называть себя именно фанатом. Скорее осведомленным насчет некоторых правил, — откинувшись на спинку стула, я почесываю подбородок. — А вечером к нам на вечеринку приходили ребята из Хедрик-Холл. Я ходил туда с Брекином, — Брекин, мой первый здешний близкий друг, сбежал из маленького техасского городка, и по странному совпадению он 1) гей и 2) мормон. Нарочно не придумаешь. Еще он очень умный и читает почти с таким же ненасытным книжным голодом, как и Отем. Пожалуй, я мог бы в него влюбиться, если бы мое сердце уже не было занято. — Вроде интересный день получился. А ты чем занималась?

— У Дикона было соревнование, так что мы были там.

Дикон. Ее бойфренд и звезда команды по гребле в одном лице.

Не стану отрицать, я ревную — хотя совсем чуть-чуть. Но в целом, кажется, он классный парень. Ирландец. По уши влюблен в Отем. Так что он мне уже нравится. На прошлой неделе Дикон написал мне с просьбой помочь выбрать ей подарок на день рождения. Подключить лучшего друга — умный ход.

— Я скучаю по тебе, — говорю я.

— Я тоже.

Рассказав друг другу, чем займемся на День Благодарения, мы договариваемся созвониться на следующей неделе и, переполненные любовью друг к другу, заканчиваем разговор.

Не проходит и пятнадцати минут, как я снова чувствую тоску.

Но потом в дверях вижу Брекина с фрисби в руке.

— Из-за кого из них на этот раз?

Однажды вечером после нескольких эпизодов «Во все тяжкие» подряд и моря водки с тоником я обо всем ему рассказал.

— Из-за обоих.

Брекин показывает на фрисби.

— Пойдем на улицу. Там хорошая погода.

***

В моей жизни было несколько моментов, когда я ощущал действия высших сил. Первый произошел, когда мне было шесть лет, а Хейли три года. Это мое самое раннее отчетливое воспоминание; все предыдущие — невнятные и обрывочные. Например, как я бросаюсь пастой или как смотрю в потолок, когда кто-то из родителей читает мне перед сном. А то очень хорошо отпечаталось у меня в голове. Мама, Хейли и я поехали в T.J. Maxx. Стойки с одеждой стояли так близко друг к другу, что пройти мимо и не задеть какую-нибудь вещь было практически невозможно.

Глупенькая Хейли, играя, несколько раз пряталась от мамы среди вещей. Но потом совсем исчезла. Минут десять мы бегали по магазину и в панике громко ее звали, проверив каждую полку. Но найти Хейли никак и не могли. По нашей просьбе продавщицы вызвали охрану. Мама была в истерике. Я тоже был в истерике. Раньше никогда не делал ничего подобного, но закрыв глаза, я начал умолять — не человека, не силу, а, наверное, некое возможное будущее, — чтобы с Хейли все было в порядке. Всего за несколько недель до этого происшествия я узнал слово «похищение», и оно так сильно перестроило мое мышление, что возможность похищения я видел на каждом шагу.

Я чувствовал себя гораздо лучше, когда без конца повторял: «Пожалуйста, пусть Хейли найдется, пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо, пожалуйста», — и, наверное, именно поэтому отлично понимал Себастьяна, когда он говорил, что молитва успокаивает. А тогда я понимал, что беспомощен, но все равно казалось, что у моих пожеланий есть сила и что они могут изменить случившееся с моей сестрой.

Никогда не забуду то внутреннее спокойствие. Не переставая мысленно повторять одни и те же слова, я подошел и обнял маму, и хотя продавщицы продолжали бегать и кричать, мое спокойствие передалось и ей. Мы стояли и концентрировались на своих вдохах и выдохах, надеясь, что Хейли где-то поблизости, в то время как охранники отдавали друг другу распоряжения по рации, а продавщицы осматривали каждый закуток. И наконец из-за пыльной стойки в дальней части магазина выскочила Хейли и с горделивой улыбкой до ушей закричала:

— ХЕЙЛИ ВЫИГРАЛА!