— Да не, я все понимаю. Короче. Вы оба приглашены — или по отдельности, если так удобней, — он доброжелательный парень, и его явно не заботит, что именно происходит между нами. Надеюсь, Себастьяна это немного успокоит. Но тот стоит словно статуя. Мельком глянув ему за спину, я понимаю, что Мэнни уже ушел, и Себастьян теперь смотрит на меня.
Черт.
— Что ты ему рассказал?
— Минуточку, — подняв руку, говорю я. — Ничего я ему не
Боже. Во время которой из прогулок он нас видел? Мы так часто теперь гуляем в горах и уже начали чувствовать себя там так комфортно, что целуемся, будто находимся за закрытыми дверями. И от мысли, что Мэнни нас видел… и что с ним мог быть кто-нибудь еще… все внутри меня превращается в бурлящий котел.
Себастьян отворачивается, и его профиль являет собой воплощение сдерживаемого гнева. В эту секунду я впервые осознаю нас парой. Даже забавно, ведь это происходит в полупустом коридоре школы, где помимо нас есть пара человек, понятия не имеющих, что мы с Себастьяном вместе и что мы целовались. Они не догадываются, что мне известно, как он выглядит, растворяясь в удовольствии. Что я видел, как он плачет, и держал его за руку. И что знаю, насколько он благороден, а чувствую невероятную гордость, когда понимаю, что он мой. Но ни один из этих моментов не ощущается таким же реальным и так же напрямую относящимся к нашим отношениям, как этот — когда мы можем всерьез поссориться.
— А что произошло на озере?
— Один парень вел себя как мудак, после чего Мэнни подошел к нам с Отем и сказал…
Его голос поднимается на несколько тонов:
— Отем тоже знает?
Мимо нас идет какая-то девушка, и Себастьян тут же надевает вежливую маску.
— Привет, Стелла.
Когда она уходит, я веду его к двери, выходящей на парковку. Здесь никого нет, — ни учеников, ни учителей, — даже по тротуару никто не идет, но Себастьян по-прежнему держит между нами подобающую дистанцию. «Подобающую мормону», — усмехается мой внутренний голос.
— Я имею в виду, что Мэнни нас явно где-то видел. На озере он подошел к нам с Отем, когда мы собирались уходить — потому что один идиот обозвал другого пидором, — и извинился за случившееся. Это был неловкий разговор. Как и тот, — я жестом показываю в сторону школьного коридора, — и потом Отем меня часа два допрашивала.
— Таннер, все это очень плохо, — со злостью посмотрев на меня, Себастьян отворачивается и медленно вдыхает и выдыхает. Я представляю его изрыгающим пламя драконом.
— Слушай. Мэнни нас видел. Не меня —
— Я просто решил… после субботнего вечера… — Себастьян качает головой. — Я решил, что ты рассказал что-то Эрику или Мэнни.
— Зачем мне это? — знаю, говорить следующее мне не стоило; слова прозвучали мелочно и по-детски, но мой язык не услышал приказ помалкивать: — Если только мне не захотелось бы обсудить с кем-нибудь важнейшее в эмоциональном плане событие моей жизни.
Себастьян резко поднимает голову.
— И что это значит?
— Только то, что было бы неплохо созвониться с тобой вчера. А сегодня получить от тебя хоть какой-нибудь намек, что ты меня
На его лице написано раздражение.
— Таннер, вчера я был
О, а это похоже на пощечину. Раскрытой ладонью. Когда на щеке остается отпечаток.
— Куча дел в церкви, как я понимаю.
Себастьян тут же цепляется к моим словам.
— Да, по воскресеньям мы именно этим и занимаемся. Разве тебе мама не говорила? Если только не забыла.
Раз…
Два…
Три…
Четыре…
Пять…
Я все продолжаю считать. И напоминаю себе, что Себастьян напуган. И что сбит с толку. Если сейчас я отступлю, то тем самым предоставлю ему решать эту проблему в одиночку. А ему нужно дать время. Но разве меня все это тоже не касается? Хотя бы немного. И, может, нам как команде нужно справиться вместе?
Отвернувшись от меня и запустив руку в волосы, Себастьян вперед-назад ходит по парковке. И выглядит готовым сбежать. Особенно интересно осознавать, что, вероятно,
Поэтому я спрашиваю его:
— Ты хотя бы теоретически допускаешь возможность признаться родителям, что ты гей?
Похоже, Себастьян не удивлен, что разговор свернул на эту тему. Он не вздрагивает и не переспрашивает. Лишь больше хмурится и отходит от меня еще на шаг.
— Мне нужно выяснить о себе еще очень многое, прежде чем начать с ними подобный разговор.
Я впиваюсь в него взглядом.
— Себастьян, а ты
Ну, то есть, конечно же, он гей.
Разве нет?