О нитях дриады

Я уже не боялся потеряться, если приходилось отлучаться с нашей поляны. Конечно, ориентироваться в дебрях леса, как Она я еще не мог, но легкие вылазки опасений не вызывали. Лес словно открылся, стал понятней и ближе. Я острее различал запахи, яснее видел просветы между деревьями, объемнее воспринимал перемещения окружающих пространств. Все вокруг подчинялось сложному, но поддающемуся расшифровке ритму. Чтобы выйти и зайти требовалось поймать своим шестым чувством нужную волну. Когда ты ловил искомый резонанс, все получалось. Но разгадать полностью мудреную многосистемную формулу мира, в котором текла наша жизнь, было также недостижимо, как и в тот самый «странный» первый день.

Воспоминания о прошлом посерели и окончательно поблекли. Жена, ребенок, друзья стали прозрачными размытыми персонажами и отслеживались только очень глубоко в сознании. Я часто пытался раскрасить и оживить их, но тщетно. Экранирующее излучение Синей горы безжалостно и равнодушно уносило все прочь. Словно стоишь на берегу горной реки и смотришь на переплетения мощных стремнин и постепенно наполняешься пустотой. Река уносит все, что считает нужным. А пустота - это двери для нового. Притянутый вакуумом сердца лес, заменял меня слой за слоем. Я нес в себе покой, которого прежде не знал. И когда я смотрел вокруг, то созерцал свой новый настоящий мир.

В общем, мы не голодали, не мерзли, не испытывали особых лишений, не предавались безделью, не отвлекались на плотские утехи, не тратили время на выяснение отношений и пустые разговоры. В какой-то мере, мы жили почти идеально. Для существ, которые уже не совсем люди.

Но однажды пошел снег.

***

Понедельник – это день утреннего инея. Единственный день нашей вечной недели, когда температура воздуха опускается чуть ниже нуля. Но лишь утром.

Я открыл глаза и сразу понял, что-то не так. Что-то выходило за рамки и не вписывалось в привычную выверенную структуру нынешнего бытия. Несколько мгновений я пытался определить детали текущей ненормальности. Лина как всегда посапывала, зарывшись в свой самый теплый спальник. Сквозь тент и окна проступали пасмурные сумерки. За стенами жилища стояла тишина. И я понял, что все дело в этой тишине. Ни шороха, ни всплеска. Это ватное безмолвие давило лишними атмосферами, и мне вдруг стало трудно дышать. Я, пошатываясь, встал, подошел к двери и расстегнул молнию. Зажмурился. Не может быть!

Мягкий белый покров, нежные перистые хлопья. Туманное, молочное летящее к земле небо. Свежий альпийский воздух ринулся в легкие и закружил, заиграл, распахнул, осенил. Я в чем был, босиком выскочил наружу, подхватил ладонями невесомые перья и растер ими лицо. Что-то пошло не так. Что-то пошло вперед.

Я вернулся в дом, подбежал к Лине и энергично потряс ее за плечо.

- Проснись! Проснись!

Она сонно посмотрела на меня.

- Ты чего? Дверь закрой, холодно же!

- Лина, снег идет! – закричал я. – Понимаешь, снег идет!

Девушка некоторое время непонимающе пыталась сжечь меня зеленым пламенем, а потом фокус в ее глазах сместился на проем двери. Пламя тут же угасло и растеклось тлеющими искрами в столпе утреннего света.

- Снег… - прошептала она.

- Да! Ты понимаешь, что это значит?

Лина как то робко и беззащитно посмотрела на меня.

- Что ты молчишь? - не унимался я. – Это значит, что сегодня не понедельник. Это день вообще не из нашей недели!

- Мне как-то нехорошо, - сказала Лина.

Она отвернулась и скрутилась калачиком. Я растерянно огляделся, затем бросился к своему рюкзаку. Вытряхнул все содержимое и стал собирать заново. Палатка, ветровка, термуха, носки… Нужно запастись съестным. Возьму несколько картофелин, вяленой рыбы, огурцов, немножко копченой оленины. Думаю, на первое время хватит, а там глядишь, и харчевня попадется. Кстати, а где мои деньги… Я уже и забыл, что они есть. А вот еще – телефон. Я покрутил в руках мертвый гаджет и положил его в боковой карман. Теперь я даже свой номер не помню. Но это все неважно. Нужно бежать, бежать. Пока идет снег. Пока в безукоризненном распорядке Аномалии образовался сбой. Лишь бы я не ошибся.

- Леша… - услышал я слабый сдавленный, совсем незнакомый голос.

Лина стояла возле своего ложа в одной майке и трусах. Все свое нижнее белье она шила сама из кусков подходящей ткани. Глаза расширены, плечи опущены, руки безжизненно висят вдоль туловища, колени дрожат… По внутренним сторонам бедер прямыми бороздками стекает кровь.

Я метнулся к ней, обнял, какая же она тонкая и легкая, и осторожно положил на матрас. Затем схватил висящее рядом полотенце, скатал его валиком и осторожно просунул его куда-то в направлении промежности. Она не сопротивлялась.

- Лина, все хорошо. Ты же знаешь, что это.

Она все также растерянно и испуганно смотрела на меня.

- Я знаю, да. Последний раз было много лет назад. Тогда в понедельник тоже все пошло не так.

- Лина, милая! Послушай меня. Это знак… это значит, что двери открыли… стоит выйти отсюда, и мы увидим ту обычную Синюю гору, без всех этих непонятных штук. Нам, нужно идти. Прямо сейчас.