О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только

вот зрелище, которое разыгралось передо мною сегодня: мужчины и женщины, все психоаналитики, лежащие на спине, ты их хорошо видишь, умоляющие пожилую парочку («С/п, будь так любезен»), чтобы она соизволила явиться на сеанс анализа. Ну, конечно же, у них, сегодня! А старая священная парочка ничего не хочет слышать, она все несется и несет вздор. Прямо на ходу она отсылает встречное приглашение, ну если в ответ, да, в ответ, вы хотите прийти и поговорить немного у нас, кушетки уже готовы, мы устроим это как можно проще, в течение всей ночи будут приходить друзья, а мы все время будем говорить, так и не ложась спать.

Декабрь 1977 года (между 9 и 12).

Мы постоянно озабочены датами. На мой взгляд, даже слишком, это очень плохой знак (возрасты, правила, суеверие годовщин, все эти арифметики судьбы). Но ни о чем не беспокойся, сейчас с нами не может случиться ничего, кроме хорошего.

Ты начинаешь втягиваться в игру моими маленькими спекуляциями о Сп. Я размышляю, размышляю, но в то же время сам являюсь объектом размышлений Сп. Вот уже 25 веков, и, как говорит другой старец о смерти своей дочери, «сеанс продолжается»! Несмотря на своего дядю-фальшивомонетчика, который проявил немало инициативы в этой области, и мы еще не закончили платить за знание, сам дедушка психоанализа, в свою очередь, подвергся спекуляции Сп. В программе их двойного, бесконечного и взаимного самоанализа — определение священной парочки. Комбинируй, поиграй с такими вариантами: С. производит анализ п. Это его заставляет писать или это ему позволяет писать. С. анализирует п.:

он слушает с отсутствующим видом, и, невидимый для другого, он делает заметки (которые, однако, не сложатся ни в одну книгу, ни в одно произведение или «синграмму»). В промежутках, поскольку они оба имеют официальный статус, действуют на законном основании, зарегистрированы в обществе СПП, они производят сеансы один у другого, трансфер взамен на трансфер. И они все опубликовывают.

С. является частью п., который всего лишь кусочек С., конечно, немалый кусочек и неплохо устроенный, но все-таки кусочек, который другой, учитель, и в грош не ставит. Они являются частью один одного, но не совсем. Это наша судьба, любовь моя, и вовсе не нужно ни на что надеяться. Дети ничего не уладят. В С. и п. невозможно провести границу между подсознательной идентификацией и просто включением, вот что хотел сказать, и я заявляю это, Матье Парис в XIII в.: п+С, это не равно всему, это не все, это, быть может, пара, или одно я, или два, но не все. Это приводит к разделению. Вот почему они любят друг друга почти так же, как мы (по правде говоря, они одни перед нами), но они не в состоянии воспринимать друг друга. Вопрос границ: они больше не в состоянии определить, где один начинает, а другой заканчивает. И они посылают друг другу открытки, которых никогда не получат, как дети (расхищения, плагиат в узком смысле, и с самого первого отправления, аборта — они были против, оба, по правде, и это происходит даже после рождения). Я отважусь на неуместное предположение: у них никогда не будет никакого потомства (ничего, ноль, абсолютное недоразумение, заблуждение насчет имен, никакого самого маленького сократо-платонова наследия, которое бы по-настоящему дошло до нас), несмотря на то что у всех у них были потомки на этой земле. Вот что нас подстерегает, и это не так уж плохо. Наш холокост на подходе, даже очень близко, я его чувствую.

Декабрь 1977 года (между 9 и 22).

Если бы у них был совместный ребенок, я хочу сказать, настоящий маленький грек V века, как бы они его назвали? Я записал то, что ты сказала мне утром, чтобы воспользоваться этим в одной из моих ближайших публикаций (ты знаешь, что я всегда думаю об этом предисловии к завещанию (legs)?): это не Сократ, но его демон производит сеанс у молодого Платона. А тому в этом случае начинают слышаться голоса, как это произошло со мной, когда я слышал твой призрак, диктующий тебе зловещие «определения», он не знает или не хочет, чтобы ты любила и особенно чтобы ты была моим солнцем, любовью моей жизни. Я говорю «он», но я убежден, что это «она», твой призрак.

Декабрь 1977 года (между 9 и 22).

У Сократа свои правила, вот почему.

Декабрь 1977 года (между 9 и 22).

Сейчас эта репродукция мне противна. Посмотри на них. Я не хочу знать об этом больше. Страх потерять это озарение гения в разных избитых фразах (вспомни, в чем я тебя однажды упрекнул: в том, что ты прибегнула к избитым фразам против нас, попросту говоря, к закону, детям и т. д,). Пусть себе живут, то есть без нас, эти два малыша, которые учатся читать и писать. Мы лучше займемся другим, а они от этого только выиграют.