О подчинении женщины

Но если это тяготение женских умов к настоящему, к реальному, к действительному факту служит, при своей исключительности, источником ошибок, то, с другой стороны, оно в высшей степени полезно, не позволяя впадать в противоположную крайность. Главнейшая и наиболее характеристическая слабая сторона спекулятивных (т. е. теоретических) умов заключается именно в отсутствии живого сознания и постоянного тонкого чутья по отношению к объективному факту. При недостатке этих условий люди не только не замечают противоречия между своими теориями и внешними фактами, но даже теряют из виду всякую разумную цель своей задачи; они позволяют спекулятивным фантазиям блуждать в областях, населенных не реальными – одушевленными или неодушевленными, даже неидеализированными – существами, а какими-то олицетворенными призраками, порождениями метафизических иллюзий или просто запутанности в словах, тогда как самим теоретикам призраки эти представляются настоящими предметами высшей, глубочайшей, что ни на есть трансцендентальной философии. Для всякого теоретика, занимающегося не собиранием научного материала путем наблюдения, а прирабатыванием его в общие истины и принципы процессами мысли, ничто не может быть так полезно, как производить свои труды в компании и под критической редакцией действительно развитой женщины: ничто не может так хорошо удерживать его мысли в границах реальных вещей и действительных фактов природы. Женщина редко с дикой необузданностью гоняется за отвлеченностями. Ее ум любит обыкновенно относиться скорее к отдельным предметам, чем к их группам, и, в строгой связи с этой особенностью, она более способна понимать лицевую сторону людей, что заставляет ее при всяком практическом проведении чего бы то ни было прежде всего задаваться вопросом, как это подействует на известные лица. Благодаря этим двум чертам она не может питать большого доверия к тем теориям, которые, выпуская из виду индивидуальные существа, распоряжаются ими так, как если бы они существовали ради какого-то воображаемого, идеального бытия или ради фантасмагории ума, непереводимой на чувства единичных существ. Таким образом, мысли женщин полезны, придавая реальную ясность идеям мыслителей-мужчин, тогда как мужской ум сообщает более далекую и вольную ширь мыслям женщин. Но что касается глубины мыслей, в отличие ее от далекого кругозора, то я сомневаюсь, чтобы в этом отношении женщины сколько-нибудь проиграли сравнительно с мужчинами.

Но если умственные особенности женщин с пользою помогают даже теоретическим постройкам, то тем более они оказываются пригодными, когда теория уже сделала свое дело и когда приходится практически проводить добытые ею результаты. Женщины, по указанным выше причинам, вообще менее склонны впадать в обыкновенную ошибку мужчин – привязываться к своим общим правилам даже в таком случае, когда, вследствие исключительных условий, правила эти неприложимы или требуют особенного, специального применения. Теперь рассмотрим другое из признанных преимуществ развитой женщины – большую быстроту соображения. Не составляет ли оно именно того качества, которое по преимуществу требуется для практической деятельности? В сфере действия все постоянно зависит от быстрого решения, тогда как при теоретических приемах ничто не подчиняется этому условию. Теоретик-мыслитель может ждать, может располагать временем для изучения, может собирать добавочные сведения. Он не обязан отстраивать свою философию сразу, если не представляется к тому удобного случая. В философии может оказаться небесполезным даже первый мало-мальски подручный вывод из недостаточных данных, и часто построение предварительных гипотез, согласных со всеми известными фактами, служит необходимым фундаментом для последующих изысканий. Подобная способность чуть ли не составляет главного условия в области философии; как для главных, так и для побочных своих операций философ может отвести какое угодно время. Он не нуждается в умении производить свою работу быстро; ему скорее нужно терпение, чтобы работать медленно и мерно, пока неясный свет не обозначится ярче, пока догадка не созреет до степени теоремы. Напротив, для того, кто имеет дело с мимолетной, скоропреходящей материей – с отдельными фактами, а не разрядами их, – быстрота мысли по важности уступает только силе этой мысли. Но иметь в самом жару действия своих способностей под своею непосредственною командой – то же, что вовсе не иметь их. Такой человек может только критически судить, но не способен действовать. И в этом отношении преимущество положительно находится на стороне женщин и наиболее сходных с ними мужчин. Мужчина другого сорта, при всем преобладании своих умственных сил, подчиняет их своему господству медленно, шаг за шагом: быстрота суждения и скорость разумного исполнения, даже в наиболее известных ему предметах, являются у него как постепенный, заключительный результат настойчивого усилия, обратившегося в привычку.