О политической науке. Избранные произведения

По меньшей мере странно звучит, например, утверждение М. Каплана, будто система «баланса сил», которую он исследовал особенно тщательно, порождает войны лишь локального типа. Эмпирическим аналогом системы «баланса сил», насколько можно судить, является классическая ситуация, существовавшая в мире во второй половине XIX — первой половине XX века, хотя сама схема неточно передает эту ситуацию. Известно, однако, что такая система породила не только локальные войны (с некоторой натяжкой такими войнами можно было бы считать Прусско-австрийскую войну 1866 года, Франко-прусскую войну 1870–1871 годов и Русско-японскую войну 1904–1905 годов). В ее рамках готовилась и разразилась не только кровопролитная Первая мировая война 1914–1918 годов, но и в какой-то мере еще более разрушительная Вторая мировая война.

Таким образом, один из важных постулатов М. Каплана применительно к наиболее исследованной системе не выдерживает сопоставления с реальной действительностью.

То же самое можно сказать и о втором важном постулате, относящемся к системе «баланса сил». Автор считает ее абсолютно устойчивой. О степени этой «устойчивости» можно судить по тому, что в результате Первой мировой войны, возникшей в рамках системы, из цепи крупных империалистических держав выпало важнейшее звено — царская Россия.

Вторая мировая война привела к дальнейшему сужению сферы действия указанной международной системы в результате победы социалистических революций в ряде стран Европы и Азии. Да и сама оставшаяся система пережила такие потрясения, что фактически преобразовалась в соответствии с критериями самого Каплана в иную, биполярную систему.

Существенные искажения в процессе исследования международных систем того типа, который выделен М. Капланом, обусловлены также тем, что из-за отрыва внешнеполитических процессов от импульсов извне акторам произвольно приписываются априорные цели. При этом не учитывается ни тип общественных отношений в данном обществе, ни расстановка классовых сил, ни институциональный механизм, ни реально существующие внешнеполитические ценности, ни каналы воздействия на органы, принимающие внешнеполитические решения, ни характерные особенности личности или аппарата, которые принимают такие решения.

Предполагается, например, что каждый актор, действующий в рамках международной системы, постоянно вне зависимости от ситуации стремится к максимизации власти. Очевидно, однако, что такой подход с самого начала ставит на одну доску агрессивные и миролюбивые государства. Это совершенно неверно, особенно в условиях, когда существуют государства с различным социально-экономическим строем, накладывающим решающий отпечаток на формирование внешнеполитических целей. Но даже если рассматривать ситуацию применительно лишь к западному миру, приписывание всем акторам извечного стремления к максимизации власти неправомерно. Определение внешнеполитических целей обусловлено набором факторов и может меняться во времени. Анализируя исторический опыт, нетрудно выявить ситуации, при которых внешнеполитической целью достаточно большого и сильного государства становилось, например, стремление к сохранению уровня власти. Внешнеполитической целью при определенных обстоятельствах может стать сохранение или достижение мира даже за счет сокращения объема власти.

В предвоенный период в международной системе баланса сил, по Каплану, включавшей нацистскую Германию, фашистскую Италию, Соединенные Штаты, Англию и Францию, два актора (Германия и Италия) стремились максимизировать власть в форме прямой территориальной экспансии, а три других — сохранить уровень власти за счет государств и народов, не входивших в упомянутую систему. Подобное соотношение целей нашло, как известно, свое выражение в так называемой политике умиротворения.

За 70 лет до этого, в период героической Парижской Коммуны, контрреволюционное Версальское правительство охотно пошло на «минимизацию внешнеполитической власти», чтобы получить мир, необходимый для расправы с революционным движением внутри страны.

Очевидно, что приписывание акторам однозначных, жестко фиксированных априорных целей не может быть положено в основу действительно научного исследования.