О политической науке. Избранные произведения

О.Т. Во-первых, было бы полезно объяснить, почему она так отличается от «Футурошока». «Футурошок» в основном книга о факторах ускорения, о социальных и технологических изменениях в наше время. Я не пытался изобразить в «Футурошоке» вновь возникающее общество. В «Третьей волне» упор делается именно на очертании вновь появляющегося общества.

В 1970 году, когда «Футурошок» вышел из печати, было еще преждевременно выявлять характерные черты вновь возникающего общества. Теперь некоторые особенности, типичные для нового времени, можно уже уловить.

Основной тезис «Третьей волны» заключается в том, что мы уходим от века индустриального общества. 10 тысяч лет назад некий доисторический Эйнштейн, — возможно, женщина — задумал и осуществил то, что мы называем «первой волной» изменений. Она преобразовала племенных кочевников в оседлых крестьян.

Эта «первая волна» означала аграрную революцию, которая проходила очень медленно, со скоростью — так считают ученые — одного километра в год в течение 9 тысяч лет на территории Европы и других континентов.

Затем, приблизительно 300 лет назад, в Англии, во всей Западной Европе началась промышленная революция. Она охватила более 20 стран, которые теперь можно назвать индустриальными. 500 миллионов человек в Северной Америке, 500 миллионов человек в Западной Европе, 500 миллионов в Восточной Европе и Советском Союзе; 500 миллионов в Азии — Сингапуре, Тайване и т. д.

Промышленная революция преобразовала человеческое общество из аграрного в индустриальное, изменила образ жизни людей, превратила большинство крестьян в рабочих.

Изменения, происходящие в наше время, лишь кажутся изолированными одно от другого, но если взглянуть глубже, то между ними обнаруживаются связи. И то, что происходит сейчас, есть «третья волна» изменений, не менее мощная, чем волна промышленных революций, но скорость ее намного выше. Чтобы сделать свое дело, «первой волне» изменений потребовалось 10 тысяч лет, «второй волне» — 300 лет. На «третью волну» времени потребуется значительно меньше.

Промышленная революция не только перераспределила количество людей, занятых в сельском хозяйстве и промышленности, усилив приток рабочей силы в города — на фабрики и в учреждения. Она изменила семейные отношения. В аграрном обществе семья представляла большое объединение людей, живших и работавших вместе. С появлением индустрии вместо многочисленных семейств появились лишь семейные ячейки: муж, уходящий на работу, жена, остающаяся дома, и очень мало детей. Социологи подсчитали, что на семью приходится 1,8 ребенка. Семья потеряла свой вес, и многие ее функции взяло на себя общество.

Обучение детей, которое прежде осуществлялось дома, в индустриальном обществе взяла на себя школа. Больные, лечившиеся прежде дома, теперь пользуются больницами. Таким образом, люди в своем большинстве в основном находятся вне дома. Это делает новые изменения более глубокими по сравнению с прошлым.

Ф.Б. Значит, вы считаете, что нас ждет коренная реконструкция общества и радикальные изменения человеческой природы?

О.Т. Изменения, которые происходят сегодня, и те, которые нас ждут впереди, будут неуклонно нарастать. В ближайшие 10–15 лет будут происходить не мелкие, а революционные изменения. Изменяется структура общества. Изменяется форма производства. Вся структура культуры и социальных институтов претерпит радикальные сдвиги. Это будут неслыханные преобразования, и все они произойдут в этом столетии и в начале будущего.

Нам достаточно подождать 30, а не 300 лет и не 10 тысяч лет. Теперь о характере самих изменений. Уяснить себе, насколько революционным является дух этих изменений, мы можем лишь путем сравнения институтов, возникающих теперь, с институтами индустриального общества, умирающими на наших глазах. Мы с женой путешествуем по всему миру и повсюду видим, что ломается сама система. Какая же система ломается? Не капиталистическая система. И не коммунистическая система. Ломается мировая индустриальная система. Образ жизни. Цивилизация, которая была создана промышленной революцией.

Ф.Б. А вы не думаете, Олвин, что мы наблюдаем и можем проследить в ближайшем будущем не одну, а по крайней мере две тенденции? Одна — это интернационализация, формирование того, что вы называете «третьей волной», а я назвал бы научно-технологической революцией. Другая же тенденция связана с ростом определенного национального и социального своеобразия форм цивилизаций. Объясню свою мысль на примере Японии.